Рома уже видел такое. Друг его отца, участник какого-то военного конфликта, Роман не помнил, какого именно, сильно пострадал: его лицо было изуродовано, голова покрыта рубцами, шрамами. Он был хорошим человеком, но Роме было так страшно смотреть на него, что он пугался, убегал и плакал всякий раз, когда дядя Веня приходил в гости. Рома был маленьким, даже в школу еще не ходил, а маленькие дети не умеют вежливо прятать истинные эмоции.

Потом дядя Веня приходить перестал. Потому что умер.

Сидящий на табуретке человек медленно повернул голову.

– Как же тебе меня подстричь? Что скажешь?

Роман отпрянул. На него смотрел дядя Веня. Точно он! Безбровое, шишковатое лицо навсегда отпечаталось в памяти Ромы. Черные губы раздвинулись в усмешке. Один глаз был мутным, незрячим, второй уставился на Рому.

– Вы умерли, – вырвалось у парня, – уже лет двадцать назад!

– И что? Умер. И ты умрешь!

«Бежать! Скорее!»

Прижимая к себе сумку, вцепившись в нее, как в спасательный круг, Рома попятился и выбежал из комнаты. Вслед ему несся хриплый хохот. Входная дверь успела захлопнуться, и Рома рванул ее на себя. Сзади послышались шаги. В панике Рома принялся трясти дверь, и она открылась, стоило посильнее толкнуть.

Не оборачиваясь, Роман припустил вниз по лестнице. Один пролет, второй, третий…

«Квартира была на втором этаже! Этого не может быть!»

Но останавливаться нельзя, страх гнал Рому вперед. Он летел вниз, преодолевая этаж за этажом, пока в итоге не увидел дверь подъезда. Выскочив на улицу, он запнулся и упал, перекатился, приземлился на задницу. Сидел, тяжело дыша, и смотрел на дом, из которого только что вывалился. Он помнил, что в нем было пять этажей. Сбежав из квартиры, Рома преодолел больше десятка пролетов, а теперь увидел, что перед ним двухэтажный барак.

«Мертвое и живое, наш мир и другие миры – все переплелось», – вспомнились слова Пичуги. Она была права, не стоило сюда ехать!

Рома поднялся с земли и поспешил прочь, пока страшный обитатель двадцатой квартиры не погнался за ним. Завернув за угол, он осмотрелся. Людей вокруг не было. Дома напоминали гнилые зубы: желто-коричневые, ветхие торчали они вкривь и вкось, иногда под такими углами, что непонятно было, почему они не падают.

Ни машин, ни людей.

Впрочем, нет! На углу одного из домов жались друг к дружке две женщины. Стояли, приникнув одна к другой, тесно обнявшись, склонив головы.

«Хорошо, что тут есть кто-то еще, кроме меня», – подумал Рома и достал телефон. Хватит, пора убираться из этой дыры. Надо вызвать такси.

Приложение не желало открываться. Через секунду стало ясно, что сети нет. Ничего, можно и позвонить. Рома набрал номер такси, и через секунду оператор ответил.

– Добрый день, я хотел бы…

– Знаем мы, чего ты хотел бы, милок. Но увы, никуда ты отсюда не денешься!

Следом тот же голос старательно выговорил:

– Пип-пип-пип! Это короткие гудки, милок, у нас занято!

Роман с криком нажал отбой. Трясущимися руками набрал номер администратора Оли. Не затем, чтобы попросить машину, потребовать забрать его отсюда, вызвать спецназ, а просто убедиться, что мир все еще нормален.

– Але, Ромочка, какой же ты настырный. Говорю же: мы заняты. Собираемся выйти и найти тебя, милок!

Паника накрывала алой волной, голова работала плохо. Рома собрался выключить бесполезный мобильник, а потом ему подумалось, что…

Он просмотрел свои сообщения. Вот то, которое он искал, от администратора Оли. Никакой Николаевской! Первомайская, четырнадцать, в паре остановок от салона.

«Ловушка! Они заманили меня!»

Но кто заманил? И почему именно Рому?

«Попадешь туда, можешь не выбраться», – вот что еще сказала умница-Пичуга, которую он высокомерно посчитал чудаковатой, не соизволил прислушаться.

Ничего, он не сдастся. Выберется! Должен, обязан.

Роман посмотрел на женщин, которые стояли на углу.

– Простите, пожалуйста, где тут автобусная остановка… – начал он, но подавился словами.

У женщин было шесть ног на двоих и только одно грузное тело. Они вскинули сидящие на коротких шеях головы и теперь смотрели на Рому, ухмыляясь в точности, как существо из двадцатой квартиры. Миг – и многоногая тварь шустро побежала к Роме. Он заорал и бросился в противоположную сторону. Бежал и бежал, боясь оглянуться.

Когда бок стало жечь огнем, остановился, чтобы отдышаться. Улица была пуста, никто его не преследовал. Где он оказался? Табличек с названием улицы не было. Как не было никаких указателей и дорожных знаков.

Искать автобусную остановку было бесполезно, но зато разбитый серый асфальт расчерчивали трамвайные пути. Должны же они куда-то вывести, рассудил Рома и пошел вдоль них. Рано или поздно появится трамвай. Конечно, лучше раньше, чем позже.

Становилось темно. Еще рано вроде бы, в мае темнеет позднее. Хотя непонятно, который час, часы на телефоне показывали девятнадцать минут четвертого – время, когда Рома сел в такси.

Он шел и шел, чувствуя, как гудят ноги: весь рабочий день Рома стоял, а еще и побегать пришлось. А если он не выберется до темноты? О таком лучше не думать.

Дома стояли сплошными рядами – деревянные, кособокие, с покосившимися балконами и заколоченными ставнями. Но некоторые окна сверкали в лучах красного предзакатного солнца, и Роме казалось, что по стеклам течет кровь.

В одном месте ряд домов разорвала деревянная скамья. На скамье сидела девочка, держа на коленях мяч. Когда Рома поглядел на нее, она подкинула мяч вверх и с хохотом поймала его. В следующую секунду Рома увидел, что это не мяч, а отрубленная человеческая голова. Голова тоже смеялась, широко разевая рот.

Рома согнулся пополам, зажмурился, сжался в комок. Когда нашел в себе силы снова посмотреть в сторону скамьи, там никого не было. Скамьи не было тоже, дома снова стояли плечом к плечу, сомкнув ряды. Рома почувствовал, что готов разрыдаться. Или закричать и сойти с ума от своего вопля. Или то и другое сразу.

Раздался резкий, пронзительный звон. Обернувшись, Роман увидел, что по рельсам неспешно катит трамвай.

Слава богу! Он спасен!

Рома остановился и стал ждать, готовясь поднять руку, встать на пути, сделать все, что угодно, лишь бы заставить трамвай остановиться. Остановки поблизости не было, за время своего долгого пути Роман не видел ни одной.

Рядом с медленно ползущим трамваем двигалось что-то еще. Поначалу Роме показалось, что это собака, но потом он увидел…

Нет, невозможно.

Существо приближалось. Краем сознания Роман отметил, что трамвай, в отличие от непонятного создания, остановился, больше не движется. К Роману, споро перебирая руками, двигался человеческий торс. Половина