ничем не отличался от других носильщиков. С нашими проводниками он быстро нашёл общий язык, немного говорил на их диалекте. А потом его вдруг будто подменили. Глупые скабрезные шутки — над которыми смеялся он один, бесконечные разговоры определенного толка. Если нам случалось остановиться в какой-то деревне, туземкам Жан-Клод проходу не давал. Поймите меня правильно — я и сам не ангел. А девушки с чёрным цветом кожи физиологически ничем не отличаются от белых. Однако я придерживаюсь правила, что находясь в стране с иным укладом жизни, нужно соблюдать порядки, которые заведены там. И чья-либо принадлежность к белой расе отнюдь не является преимуществом. Более того — я абсолютно убежден, что все человеческие расы созданы Господом нашим по своему образу и подобию. И ни к кому из людей с иным цветом кожи или иной национальности не следует относиться так, как не относился бы к своему соплеменнику. Вы понимаете, о чём я?

Я понимал, что столкнулся с весьма неординарной личностью. Человеком, с которым в иных обстоятельствах был бы не прочь поболтать подольше… Но времени у меня, как обычно, не было. И я просто кивнул.

— В определенный момент мне пришлось поговорить с Жан-Клодом. Довольно строго, — Крюссен сжал кулак и задумчиво его осмотрел. — После того разговора Жан-Клод поутих. Но сейчас, когда я рассказал вам всё это, отчётливо вспомнил: идея организации выставки точно поступила от него. Жан-Клод больше всех носился с выставкой, совался буквально в каждую бочку. Изначально мы должны были расстаться с ним в Каире, но Жан-Клод изменил планы. Он прибыл с нами в Париж. И буквально потирал руки в предвкушении.

— А когда изменилось поведение Жан-Клода? Вы сказали, что в начале экспедиции всё было нормально.

— Месяца два назад.

Ну, собственно, что и требовалось доказать.

— Ясно. Спасибо, — я протянул Крюссену руку.

Он ответил крепким рукопожатием.

— Рад был помочь, приятель. А что, собственно…

— Надеюсь, вы об этом никогда не узнаете.

Я повернулся к Кристине. Она маячила в дверях гостиной, не решаясь зайти. Наверное, до сих пор испытывала неловкость.

— Ты не утратила умение прыгать на Щит?

Сопровождаемый заинтересованным взглядом Крюссена, я открыл окно и вскочил на подоконник. Стоит ли говорить, что хозяин номера не возражал. Даже придержал створку окна, чтобы мне было удобнее.

Оказавшись внизу, я поднял Щит. Кристина приземлилась точно в его середину.

Крюссен в окне разразился аплодисментами.

— Браво! Заходи ещё, приятель! — услышал я его бодрый голос. — И прекрасная мадемуазель — тоже, конечно же! Я закажу шампанского! Надеюсь, эти лентяи не забудут его охладить.

— Мне бы твои проблемы… приятель, — вздохнул я.

Такси у отеля «Мариот» дежурили постоянно. Мы прыгнули в ближайшее.

— К зоологическому саду, — бросил я.

— Сию секунду.

Шофёр лихо вырулил с парковки на бульвар. Вежливо спросил:

— На выставку изволите?

— Почему вы так думаете? — Голос Кристины прозвучал настороженно.

— А куда ж ещё-то? Сколько лет в такси работаю — а не припомню, чтобы зоологический сад таким популярным был. Выставка, говорят, уж больно интересная. — Шофёр поймал в зеркале заднего вида мой взгляд и подмигнул. — Я бы и сам сходил, да товарищ заболел, подменить пришлось. Билет свой соседу отдал. Тот жене наплёл, что на скачки собирается. Билет припрятал — надеюсь, говорит, не найдёт. — Шофёр рассмеялся. — Хотя, ежели найдёт — невелика потеря. Всё одно мне этот билет бесплатно достался…

— Бесплатно? — переспросил я.

— Ну да. Купил у разносчика газету, как обычно. А мальчишка и говорит — вы, мсье, ежели ответите правильно на вопрос на последней странице, бесплатно получите билет на выставку. Подмигнул и фотографию показывает. Я аж рот открыл. Видано ли — таких дамочек бесплатно поглядеть! Ну, подумаешь, чёрные. На них ведь не жениться…

— А что за вопрос был в газете? — перебила Кристина.

— Да надо было фамилию премьер-министра назвать. А кто ж её не знает?

Мы переглянулись. Кристина опустила голову.

— Как я могла это просмотреть…

— Просто ты не покупаешь газеты у разносчиков, — вздохнул я. — Расчёт, как и в Петербурге, был на то, что мы до последнего не сумеем оценить масштабы бедствия.

— Неужели африканская деревня — это правда настолько интересно?

— Сама по себе деревня — вряд ли. А вот её жители. Точнее, жительницы…

Кристина порозовела.

— Ах, вот в чем дело!

— А ты не догадалась?

Кристина отвела взгляд. Резко спросила у шофёра:

— Почему мы остановились?

— Сам не пойму, мадемуазель. — Шофёр открыл окно, выглянул. — Ох ты ж! Да там, кажись, полицейские кордон поставили. Не пропускают. Придётся в объезд…

— В объезд тоже вряд ли получится, — сказал я.

Открыл дверь, вышел и подал руку Кристине.

— Дальше мы не поедем. Спасибо.

Мы быстро расплатились. Улицу вдали действительно перегородили полицейские.

— Триаль, — сказал я. — Его работа. Видимо, людей собралось уже немало. Скорее, — мы с Кристиной принялись проталкиваться сквозь толпу.

Я помнил людей, которые текли по улицам Петербурга, направляясь к Гостиному двору. Они вели себя чинно, спокойно и никуда не спешили.

Местные жители от петербуржцев сильно отличались. Возможно, потому, что толпа состояла в основном из мужчин, среди которых преобладали молодые парни. Хотя хватало и зрелых, и пожилых.

Рядом с полицейскими, стоящими в оцеплении, уже затевался скандал.

— Почему не пропускаете⁈

— Имеем право!

— Билет — вот он, смотри!

— Только вам, что ли, на голых девок глядеть⁈

Чтобы пробиться к кордону, пришлось подключить магию убеждения. Ту же магию я применил к стоящему в ограждении полицейскому.

— Контрразведка. Особая миссия. Пропусти.

Взгляд полицейского остекленел, он отступил в сторону. Мы с Кристиной прошли сквозь оцепление. Толпа не осталась равнодушной.

— А это что за щеглы?

— Куда они лезут?

— Эй, парень! У тебя своя красотка, вот и гляди на неё! Зачем тебе чёрные?

Я обернулся и поднял над головой руку, обмотанную цепью. Оружие засветилось.

Толпа отхлынула от ограждения.

— Маг, — прокатился разочарованный вздох.

— Расходитесь, — выкрутив силу убеждения на максимум, проговорил я. — На этой выставке нет ничего интересного! Девушки замёрзли и сидят в своих хижинах. Они не выйдут, вы зря потеряете время.

Толпа заколыхалась.

— Государю императору — ура! — раздался над головами вопль.

Русского языка собравшиеся не знали,