её почти до ледяной корочки, а едва металл скатался в шарик, я левитацией поднял тигель и ловким движением опрокинул его, выливая расплавленное серебро в воду. Шипение струи пара заставило меня отпрянуть назад, но я улыбался, зная, что получилось. Расплавленное серебро застыло в воде причудливыми фигурами.

Эти простейшие действия, знакомые любому алхимику, отняли у меня уйму сил, и я смахнул выступивший пот. До завершения ещё далеко. Пожалуй, надо было пользоваться более традиционными методами, но я слишком привык во всём полагаться именно на магию.

Серебро, застывшее маленькой белой кляксой, и лишь отдалённо напоминающее каплю, я вытащил на свет, разглядывая со всех сторон. С виду, если честно, так себе, но для амулета гораздо важнее заложенная внутрь сила, а не его внешность. Порой невзрачный серый камешек мог нести в себе в разы больше магической силы, чем какая-нибудь помпезная вычурная корона из золота и бриллиантов. Но всё-таки почти каждый маг старался отдавать дань моде и делать свои артефакты красивыми, а не только функциональными.

Теперь осталось самое главное, нужно было наделить этот безжизненный кусок металла магической силой, и я уже знал, какое именно заклинание стоит туда внедрить. Само собой, защитный покров. Первое и основное заклинание, которое маги заключают в свои амулеты. Заклинание, дающее второй шанс.

Я подбросил на руке уже прохладную заготовку, примериваясь, какой объём энергии она может вместить. Серебро — благородный металл, отлично впитывающий магию, наравне с золотом, но золото я не любил из-за его вычурного блеска. Серебро нравилось мне гораздо больше.

Зажав будущий амулет между ладоней, я уселся прямо на каменный пол, погружаясь в медитацию и рисуя на заготовке энергетическую структуру защитного покрова. Заклинание, которое я знал в совершенстве.

Энергия заструилась между пальцев, плавно перетекая в амулет и напитывая его моей силой. Она уходила внутрь серебряной болванки, словно в бездонную бочку, амулет начал рваться из рук, словно живой, но я надёжно удерживал его в ладонях, переливая в него собственную магическую силу. Контур заклинания начал светиться белым, из-под моих пальцев неровными всполохами начал литься свет, удерживать его становилось всё труднее и труднее.

Настало время произносить заклинание. На меня накатила жуткая слабость, липкий холодный пот выступил на спине. Но сдаваться было нельзя, последний этап зачарования самый важный из всех, и ошибка на этом этапе будет означать, что вся эта прорва энергии, которую я копил несколько дней, будет растрачена впустую.

Первые слова начали слетать с моих губ хриплым шёпотом, постепенно начиная звучать всё громче и громче, и от последних, финальных слогов стены подвала сотрясались, как от громовых раскатов. Энергетический контур защитного покрова вспыхнул в последний раз и погас. Защитный амулет готов, и я рухнул на пол прямо там же, где и сидел. Он выпил из меня все силы. Надеюсь, всё прошло, как подобает, и амулет зарядился полностью.

Несколько минут я лежал пластом, пытаясь отдышаться и восстановить хоть немного сил, не обращая внимания на бормотание Кассия и прочие внешние раздражители. К дьяволам, больше я не буду делать ни одного артефакта, и тратить всю энергию до нуля тоже не буду. Лишь через какое-то время мне удалось подняться, цепляясь за верстак, и продеть шнурок в одно из отверстий на серебряной кляксе.

Я нацепил свежесозданный амулет на шею, кожей ощущая, как в нём пульсирует моя сила. Оставалось только проверить его. Специально для этого я и приготовил стальную иглу. С любопытством малолетнего экспериментатора я сжал иголку в пальцах, а потом с размаху кольнул ей себя в ногу, мысленно уже готовясь, что она полностью войдёт в мясо, но амулет сработал как надо, и иголка отскочила от кожи, как будто я ткнул ей в наковальню, а не в мягкое бедро. Амулет сверкнул тусклой вспышкой, расходуя силу на отражение атаки, как и положено.

— Руки-то помнят, — тихо пробурчал я.

Теперь я подводил иголку медленно и аккуратно, будто готовился зашить штаны прямо на себе, и амулет спокойно пропустил её сквозь защитное поле, не воспринимая её как опасность для носителя. Всё работало именно так, как надо.

Глава 19

Как только безжалостное солнце спряталось за горизонтом и начались сумерки, я выбрался из дома, чтобы снова пойти на кладбище. Для любого мага оно гораздо интереснее именно ночью, когда неупокоенные духи выходят из своих убежищ, а магия смерти рассеивается в лучах лунного света, невесомой дымкой поднимаясь над могилами.

Я снова шёл один, оставив Джага в доме. Можно было бы взять с собой Кассия, но он не мог отходить далеко от дома даже ночью, крепко привязанный к месту своей гибели.

Тёмные кладбищенские аллеи выглядели, мягко говоря, негостеприимно. Особенно когда короткие летние сумерки закончились, а лунный свет едва-едва пробивался сквозь густые кроны деревьев. Мне пришлось больше полагаться на магическое зрение, нежели на обычное человеческое.

И едва я переключился на магическое зрение, как безжизненное пустое кладбище тут же стало оживлённым проспектом, над которым целыми толпами сновали неупокоенные духи, за которыми никто и не думал охотиться. Стало даже немного неприятно, что мне не дали и часа лишнего времени, тогда как местные целыми десятилетиями маялись от незавершённых дел и невыполненных обещаний.

На меня странно косились, что-то шипели едва слышно, шелестели кронами деревьев, пытаясь напугать, чтобы подкрепиться моим страхом. Те из духов, кто не утратил остатки разума, наоборот, спешили убраться подальше, едва лишь я показывался на пути.

Мне нужно было каким-то образом отыскать жену Кассия, среди мёртвых или среди живых, и я рассчитывал на помощь местных. Среди призраков тоже бывают любители сплетен. Так что я бродил по тропинкам, глядя на могильные плиты и выискивая какую-нибудь неупокоенную любительницу помолоть языком, хотя, на самом деле, сделал в Линдере уже всё, что хотел и мог спокойно уходить.

В столице меня ждали те, кто меня предал, и каждая минута промедления давала им ещё один шанс подготовиться к моему возвращению, но раз уж я обещал Кассию упокоить его дух, то исполню обещанное. Маг должен держать своё слово, если не хочет, чтобы его слово перестало действовать на мироздание.

— Кто здесь знает Кассия из пекарского квартала? — громко спросил я, нисколько не беспокоясь о том, что выгляжу глупо, разговаривая с пустотой во мраке ночного кладбища. — Лет шестьдесят тому назад помер.

Магическое зрение позволяло мне видеть, как замельтешили призраки. Кроны деревьев зашелестели на ветру, что-то скрипело и завывало в темноте. Будь на моём месте обычный