Шрифт:
Закладка:
А вечером 11 марта было получено известие о перемирии вместе с неожиданным приказом… о возвращении обратно в Ваасу.
Густав IV Адольф в год переворота.
Худ. Пер Краффт (младший)
Барклай, как сейчас принято говорить, был в шоке. Возвращаться обратно? Все усилия его солдат и офицеров оказывались бессмысленными… Но он — человек военный, и, как ни тяжело ему было согласиться выполнить этот странный приказ, однако он принял все меры, чтобы обратное движение «не имело вида ретирады». Поэтому главные силы его двинулись не ранее 15 марта, а арьергард — только 17 марта. Не имея возможности вывезти всю военную добычу, Барклай объявил в специальной прокламации, что оставляет все захваченное «в знак уважения нации и воинству».
Участник тех событий Фаддей Булгарин не может скрыть своего восхищения:
«Наш век — век чудес и славы воинской! Революционная война Франции и знаменитая борьба России с могуществом Наполеона отвратили внимание удивленной Европы от посторонних подвигов, которые не имели особенного влияния на участь большого европейского семейства. История, поэзия, живопись, ваяние истощились в изобретении памятников славы и доблести. Но придет время, что художники обратят свое внимание и на чудесное покорение Финляндии. Тогда вспомнят и о Кваркене. Надежнее и вернее всех искусственных памятников самый Кваркен сохраняет предание о неимоверной неустрашимости русского воинства. Благородные потомки не забудут славных дел; они станут повторять с гордостью имена героев, прославивших русское оружие, и с благодарностью скажут: его предок был с Барклаем на Кваркене!»
К сожалению, как это нередко бывает, «уникальное, неповторимое явление» оказалось почти бесполезным. По крайней мере, с военной точки зрения. Ко всему прочему, сам Барклай на обратном пути «ощутил лихорадочный жар и озноб». Дали о себе знать и боли в покалеченной руке, и его привезли в Ваасу уже совершенно больным.
Сия блистательная экспедиция, подкрепленная совершенным овладением Аландскими островами князем Багратионом и удачным приведением в исполнение назначения графа Шувалова, произвела ожидаемое действие. Шведы согласились на предписанные им условия, и Великое Княжество Финляндское, уступленное заключенным миром, сделалось областью Российской империи. Государь император не замедлил вознаградить всех отличившихся в сию войну. Генерал-лейтенант Барклай-де-Толли, покрывший себя славой в обе кампании, а особливо переходом Ботнического залива через Кваркен, удостоился особенных монарших милостей.
А 19 марта 1809 года в Або прибыл Александр I и повелел… прервать заключенное со шведами перемирие. То есть все нужно было начинать сначала, ибо императору показалось, что, когда русские войска покинули шведскую территорию, новое шведское правительство начало выдвигать неприемлемые для России условия. В связи с этим Александр приказал корпусу графа П.А.Шувалова вновь вступить на территорию Швеции с указанием ему и Барклаю-де-Толли, «чтобы они отнюдь не переставали свои действия, хотя бы парламентеры к ним и были присланы».
И опять возобновилась эта уже всем порядком надоевшая война…
И все же — не успел Михаил Богданович поправиться, как получил сразу несколько извещений. Во-первых, 20 марта 1809 года он был он произведен в генералы от инфантерии. Во-вторых, 29 мая, он был назначен на должность главнокомандующего русской армией в Финляндии вместо Б.Ф.Кнорринга. В-третьих, в тот же день, 29 мая, Михаил Богданович стал генерал-губернатором Финляндии. А потом, 20 января 1810 года, Александр I «наименовал его военным министром».
Переход отряда Барклая по морскому льду, через торосы Ботнического залива, в мороз, без отдыха, 18 часов кряду, вошел в историю русского военного искусства как уникальное, неповторимое явление.
Итак, закончившаяся война была завершена заключением 5 (17) сентября 1809 года во Фридрихсгаме мирного договора, существенными статьями которого стали уступка всей Финляндии (до реки Кемь), части Вестерботтена (до реки Торнео) и всей финляндской Лапландии в вечное владение России. Граница России и Швеции должна была проходить по рекам Торнео и Мунио и далее на север по линии Муниониски — Энонтеки — Кильписярви и до границы с Норвегией. Острова на пограничных реках, находящиеся западнее фарватера, отошли к Швеции, восточнее фарватера — к России. Аландские острова отошли к России, а граница в море стала проходить по середине Ботнического залива и Аландского моря.
Военно-политические условия заключались в недопущении входа в шведские порты британских военных и торговых судов. Запрещалась их заправка водой, продовольствием и топливом. Таким образом, Швеция фактически присоединялась к континентальной блокаде Наполеона.
Ну, а свергнутый король Густав IV Адольф с семьей уехал жить в Германию. Новый король Карл XIII пробыл правителем до 1814 года, но задолго до окончания своего правления он впал в слабоумие и реального влияния на политику страны не оказывал. Фактически власть была сосредоточена в руках аристократии, а после избрания наследником бездетного короля в 1810 году наполеоновского маршала Жана-Батиста Бернадота — у последнего и его ближайших сподвижников.
Король Карл XIII.
Худ. Карл Фредерик фон Бреда
6 июня 1809 года была принята действовавшая до 1974 года конституция Швеции («Форма правления»), а также действующий до сих пор (с поправкой 1980 года) закон о престолонаследии. После кончины короля Карла XIII, Бернадот, до этого усыновленный бездетным королем и выполнявший обязанности регента королевства, вступил на шведский престол как король Карл XIV Юхан, основав новую династию Бернадотов.
Жан-Батист Бернадот был урожденцем Гаскони. Когда 18 мая 1804 года Наполеон провозгласил себя императором, Бернадот выразил ему свою лояльность и получил звание маршала Империи. Как-то раз он взял в плен шведов и разместил их в городе Любеке, на берегу реки Траве. К пленным он приказал относиться гуманно, шведские офицеры свободно бродили по городу и больше походили не на пленных, а на гостей Бернадота. И это сделало его настолько популярным в Швеции, что Государственный совет, собранный бездетным шведским королем Карлом XIII для избрания преемника, единогласно решил предложить корону Бернадоту. При условии, конечно, что тот примет лютеранство.
