со здоровьем и спортивной формой, то ли Кабыздоху удалось проявить невиданную доселе прыть, в общем, как бы то ни было, но он без особых усилий догнал эту курицу и в один миг перегрыз ей горло.

Анатолий Львович не успел и глазом моргнуть, оставшись в этой ситуации безвольным статистом. Обезглавленная курица продолжала бегать с бешеной скоростью, разбрызгивая во все стороны фонтаны ярко-красной крови из того места, где у нее раньше находилась голова. Это зрелище само по себе шокировало впечатлительного Анатолия Львовича, кроме того, он небезосновательно опасался появления хозяев казненной курицы, вернее — того, что от нее осталось. Поэтому он поспешил ретироваться вместе с Кабыздохом на электричку, которая на счастье подошла без привычного опоздания. Всю дорогу домой Анатолий Львович находился в состоянии глубочайшей депрессии. На каждой остановке он боялся, что вот сейчас к нему подойдут и строго спросят:

— Так. Это ваша собака? Какое право она имела перегрызать горло нашей любимой курице? Сейчас же платите штраф, иначе мы сами перегрызем горло и вашей собаке... и вам.

А абсолютно спокойный виновник трагедии мирно спал себе под лавкой, удобно положив на передние лапы свою довольную окровавленную и облепленную куриными перьями наглую морду.

А, вообще, каждая поездка в Хиросиму изобиловала для наших героев всевозможными приключениями, не всегда, конечно, такими неприятными, как это. Каждый раз, возвращаясь в Москву, они удобно располагались за обеденным столом пить чай в гостеприимной квартире Николаевых, и не было конца захватывающим и порой леденящим душу рассказам Коли и Макара о не-обыкновенных событиях и приключениях, то и дело происходящих с ними на участке, с бесконечными поправками Анатолия Львовича, постоянно прихмыкивающего в свои бывалые усы о том, как все было на самом деле... А маленький милиционер Димка Николаев надрывно кричал, пуская по щеке обиженную детскую слезу:

— Я тоже хочу спать в Керосине!

Но на дворе уже вовсю хозяйничал октябрь месяц и дачную эпопею пришлось отложить до будущей весны. Свой последний визит в Хиросиму друзья посвятили окончанию ранее задуманной и уже почти воплощенной в жизнь рыбоведческой программе.

Дело в том, что вокруг всей территории дачного товарищества, по периметру, был раскопан экскаватором водоотводный ров глубиной около двух метров и чуть меньше в ширину, под проливными осенними дождями ров заполнился водой почти до самых краев, так что будь вода потеплее, можно было бы запросто вольготно плавать и даже при желании утонуть.

Наши покорители земель еще раньше возвели из бревен небольшой мосток и частенько вечерами сидели на нем, болтая над водой ногами и рассуждая на различные темы. В числе прочих была идея развести во рву рыбу, дабы можно было потом ловить ее на удочку, не покидая участка. Идея понравилась и друзья, не откладывая в долгий ящик, приступили к ее воплощению.

Сорт рыбы был выбран самый распространенный и неприхотливый — бычок, или ротан, кто как называет. Небольшая хищная рыбешка, широко распространенная в Подмосковье, которая жрет, именно жрет, все, что попадается ей на пути. Каждый, хоть мало-мальски знакомый с рыбным делом человек, отлично знает, что, если в любом водоеме вдруг появились бычки, другая рыба вся оттуда скоро выведется, потому что бычки ее просто-напросто сожрут. Ротана можно ловить на что угодно, даже на голый крючок, потому что он хватает своим ненасытным ртом буквально все, что видит. На один крючок можно иногда поймать сразу нескольких бычков, потому что, поймав одного, за короткий промежуток времени вытаскивания улова из воды, его беззащитного, может проглотить другой, более крупный собрат, которого, в свою очередь, также подстерегает такая же, собственно, опасность. Но такие случаи, говоря откровенно, бывают в жизни исключительно редко.

Ближайшим местом от Хиросимы, в котором водились бычки, был пруд неподалеку от железнодорожной станции. Именно пруд, то есть водоем искусственный, хотя на первый взгляд казался натуральным болотом. Однако дотошный Николай произвел короткое расследование и выяснил, что сто лет назад какой-то очередной российский царь, перемещаясь на паровозе между Петербургом и Москвой повелевал, чтобы, дескать, вдоль этой дороги были вырыты пруды, в коих плавали бы белые лебеди, услаждая своим видом монарший взор. Куда с тех пор подевались лебеди, талантливому следователю выяснить так и не удалось, хотя у него и были рабочий версии...

За сотню лет пруд лишился своих очертаний правильной формы, которые, видимо, имел изначально, основательно оброс камышом, мхом и кочками и буквально изобиловал так необходимыми нашим друзьям бычками. Каждый вечер на природе, завершив какую-нибудь очередную строительную программу или процесс выкорчевывания немереного пня, Макар и Николай, захватив ведро и снасти, направлялись на рыбную ловлю на этот самый пруд. Наловив ведро ротанов, друзья в кромешной темноте возвращались лесом в Хиросиму, где выливали ведро вместе с бычками в водоотводный ров.

Каждый из них радовался процессу рыбной ловли по-своему. Николаю гораздо меньше нравилось ловить и сажать в тюрьму людей, чем производить примерно ту же операцию с рыбой. Макару, как мы уже знаем, в рыбной ловле доставлял удовольствие только спортивный интерес, а страдания умирающей рыбы его вовсе не вдохновляли. Вместо крючков, которые могли бы повредить бычкам жизненно важные органы, друзья использовали обыкновенные тетрадные скрепки.

Однажды, возвращаясь с добычей в темноте, Макар споткнулся в лесу о выступающий из земли корень дерева и распластался вместе с ведром. Печаль его была неизмерима. Он продолжил путь поникший, мокрый, весь в бычках, в чешуе, одолеваемый жалостью к погибшей ни за грош рыбе.

Однако одно ведро не в счет, и за несколько вылазок к пристанционному пруду друзья отловили и затем успешно выпустили в канаву около трехсот разнокалиберных полосатых рыбешек. Бычки, выпущенные вдруг на свободу, выглядели сверху несколько ошалевшими, они долго отказывались наотрез принимать высококачественную пищу, в изобилии подсовываемую им Николашей. А только быстро и нервно закапывались в песок при приближении к ним, по их мнению, огромного чудовища.

Потом, правда, освоились, прижились. Бычок, вообще, жизнеспособный сорт рыбы. Однажды утром Макар с Николаем заметили на другом от них конце длинного рва одинокого пенсионера с удочкой. Сперва они сильно возмущались и даже хотели сходить и согнать престарелого браконьера с их рыбоведческой территории. Но потом успокоились, решив, вероятно, что всю рыбу он все равно не переловит.

Прощальная в этом сезоне ночь на участке прошла без Анатолия Львовича, который заблаговременно ретировался в Москву, сославшись на плохое самочувствие. По такому случаю друзья решили в узком кругу отпраздновать почин в деле освоения Колиного участка. Макар заранее сходил в магазин на поселке и вернулся затаренным.