ОСТАЛАСЬ ВСЕГО ОДНА НЕДЕЛЯ!

Других изменений на сайте, похоже, не было.

На электронную почту пришло много писем. Одни спрашивали, не шутит ли флед со всей этой затеей. Другие просили замолвить за них словечко перед инопланетянкой: они десять лет дожидались возможности отправиться на Ка-Пэкс и опасались, что путешествие с флед может стать последним шансом.

Два письма пришло от учёных. Не знаю, почему они просто не позвонили в госпиталь; возможно, подумали, что общение через мой сайт будет эффективнее. Один из них — отоларинголог[128] — хотел обследовать связки флед и сравнить их с человеческими и связками шимпанзе.

«Вы хоть понимаете, как это важно — научить обезьян говорить?»

Я не ответил, но переслал письмо Тиксбери.

Второй и-мейл был от биолога, который хотел научить флед языку жестов, чтобы она могла общаться с крупными обезьянами. Это письмо я удалил.

Зашла Карен и напомнила, что мы планировали поиграть с Сигелами в бридж.

«Надеюсь, ты не собираешься проводить остаток пенсии, сидя за этой штукой» — сказала она с ироничной ухмылкой.

«Не переживай» — заверил её я — «Как только флед покинет Землю, электронные письма перестанут нас беспокоить».

Как и во всём, что касалось инопланетян, я ошибался.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда в среду я подъехал к госпиталю на Амстердам авеню, повсюду стояли трейлеры[129]. В холле и на лужайке (единственные места, где у телесети было разрешение на съемку; камеры стояли и в столовой второго отделения) творился полный хаос. Повсюду было оборудование и кабели. Я волновался о возможных судебных исках, если кто-то из пациентов решит на чем-нибудь из этого покататься. Но причин волноваться не было: Гольфарб сообщила, что страховой полис студии покрывает все возможные случайности, и попросила персонал госпиталя помочь больным справится с ситуацией и следить за малейшими проявлениями начинающихся неприятностей.

К всеобщему удивлению пациентам суматоха понравилась. Многие из них расхаживали вокруг с важным видом, раздувая ноздри, и косили под кинозвёзд. Некоторые обвязали шарфы вокруг шеи и держали во рту незажжённые сигары в самодельных мундштуках из палочек и соломы. А позы! Бетти Дейвис[130] и Кэтрин Хепбёрн[131] многому могли бы у них научиться. Клэр, например, нашла свой стетоскоп и повсюду с ним ходила, слушая сердца и лёгкие всех желающих, попутно делая записи, пока Рокки сражался со своими демонами[132]. Дэррил, в свою очередь, не притворялся: он был слишком занят активными поисками Мег Райан на «съемочной площадке». Говард предпочёл оставаться в тени.

Большинство камер стояло на месте. Операторы не пытались ни за кем следовать: просто наблюдали за происходящим перед камерой. Наконец пациенты, включая психотиков, привыкли к наличию камер и вернулись к своим привычным занятиям. Именно этого, как мне кажется, и ждал режиссёр.

В рамках соглашения между студией и институтом флед выступит в качестве «специального гостя» шоу. В ходе интервью её будут спрашивать о человеческой расе и заболеваниях пациентов МПИ. Вдобавок ко всему намечено интервью со мной и Вирджинией: отрывки из него используют для наложения голоса за кадром, который будет звучать на протяжении всей программы, как пожелал режиссёр или редактор.

Моё интервью с ведущей по имени Присцилла состоится в одиннадцать часов, сразу после интервью с флед и Гольфарб. В одном из углов холла расположился энергичный и подтянутый парикмахер из Гринвич-Виллидж. А пока несколько репортёров курсировали среди больных и разговаривали с каждым желающим без камер. По-моему, они искали интересные истории, хотя понятия не имели, какими захватывающими были некоторые из них. Наверняка они тоже хотели сделать голосовые вставки для того, чтобы потом заполнять ими «пустоты» шоу, которое — по слухам — выйдет в эфир поздней осенью.

Пока я ходил поблизости, впитывая в себя всё происходящее, кто-то позвонил и вызвал к телефону «Доктора Брюэра». Я ответил на звонок только для того, чтобы узнать, что вызывали не меня, а моего сына Уилла. Пока я жалел себя за то, что был на поколение старше, поступил ещё один звонок. Я его проигнорировал, но на этот раз звонили мне. Прислали гранки[133] от британского журнала с просьбой как можно скорее проверить факты, внести правки и отослать их обратно. Я забрал их из рук Марджи, которая была взволнованна возможностью побыть «телезвездой» (хотя работникам студии нельзя было снимать в офисах), и прочитал в холле, пока ждал начала интервью с Вирджинией. Единственной свежей новостью в статье было то, что редакторы запустили конкурс на лучшее имя для ребёнка флед. Победитель получит волос с головы инопланетянки (Смайт попросил у неё волосок во время беседы) и звёздную карту в рамке, на которой отмечено положение Ка-Пэкс в созвездии Лиры. И конечно же пожизненная подписка на журнал «О жизни в целом». Ошибок в фактах я не нашёл, поэтому не увидел причин задерживать публикацию.

Я подошёл к Вирджинии и передал ей гранки. Она прошлась по ним глазами и пожала плечами.

«Должна ли я подписать эту хрень?[134]»

Я кивнул. Она подписала, и я вернул бумаги в офис, где Марджи передала их по факсу в Лондон.

«Спасибо, доктор Брюэр» — сказала она, затаив дыхание и призывно наклонившись в мою сторону (на ней была блузка с открытыми плечами). Я подумал, что это сделано в надежде на то, что рядом появится кто-то с камерой. Так или иначе, я поспешил удалиться назад в холл.

Стараясь не споткнуться, я отошёл в угол и наблюдал за интервью Вирджинии, совсем как Тайгер Вудс[135] смотрел за ударом конкурента в ожидании своей очереди.

Она всё ещё сидела в своём кресле, как пациент, нервно ожидающий доктора, и благодаря профессиональной косметике и освещению выглядела на много лет моложе (обычно она не красится), а может такое впечатление складывалось, потому что я впервые видел её отдыхающей. Её работа заключалась в создании общего представления о богатой истории МПИ, структурных подразделениях и философии института, о первоклассном персонале, включающем поваров и уборщиков.

Наконец пришла радостная и улыбающаяся Присцилла (настаивающая, чтобы все называли её «Присси»). Она выглядела измождённой — подозреваю, у неё анорекси́я[136] — и перенесшей не одну подтяжку лица (до такого состояния, что напоминала висельника). Они с Вирджинией начали неформально беседовать. Неформальная беседа плавно перетекла в интервью для телевидения, хотя Присси не подавала никаких сигналов оператору. Она задала вопросы про нескольких пациентов, но больше всего внимания уделялось флед: зачем она здесь,