Шрифт:
Закладка:
С лихвой насобирав всего необходимого и нарубив еще немного из поваленного дерева, найденного после непродолжительного обхода ближайшей округи. Вернулся к месту своего привала, достал совсем чуть-чуть хвойной смолы и начал разводить огонь в небольшой ямке, вырытой топором и одной из палок, после того, как расчистил землю от всякой трухи и листьев. Убрав огниво с топориком на место, достал кастрюльку, бурдюк для воды и, осознав, что снова совершает ошибку, отложил все потянувшись за запасом слезного порошка, чтобы посыпать им территорию возле стоянки.
«Мдэ-э-э, так дела не делаются… Хорошо, что в этот раз я вспомнил, а если бы нет? Если бы я сейчас был не на испытании, а в реальном походе? Если бы ближайшая местность не патрулировалась охотниками?» – все больше продолжал себя накручивать Граман, аккуратно делая обход и посыпая землю порошком. Приняв меры предосторожности и вернувшись к дереву, на котором он оставил свои вещи, снова взял кастрюльку с бурдюком и отправился к ключу, не забыв подкинуть новых веток в огонь.
Подойдя к воде, убедился, что из нее торчат белесые лепестки соцветика - травы, являющейся сорняком по сути, но своим цветом подсказывающая о свойствах почвы или воды, в которой растет. В конкретном случае белесый цвет говорил, что трава ни разу не попадала под лучи солнца, грунт большей своей массой состоял из перегноя и скальной породы, что было очевидно и без того, а в воде нет никаких примесей помимо стандартного набора для данной местности, с небольшим преобладанием железа.
Хмыкнув, Граман подумал: «А охотники всего-лишь говорили, что можно пить воду в которой растет только белый соцветик», без каких-либо объяснений, чего, по большому счету, им было более чем достаточно.
Набрав воды, он направился обратно, а вернувшись установил кастрюлю на костер, взял грязные вещи и пошел их стирать.
«Не сильно ли я расслабился? – думал землянин, оглядывая округу, – Ведь территория около ключа слезным порошком-то не обработана».
Стараясь работать руками быстрее, он прислушивался к тишине, в попытках уловить какой-нибудь звук, который ему абсолютно не хотелось бы услышать. Но все прошло без происшествий и, быстро закончив стирку, двинулся назад, прокручивая в голове все этапы приготовления зелья скорости.
По возвращении, вода уже кипела, а под кастрюлей остались лишь угли, но еще довольно горячие, что позволяло вновь, без лишних трудозатрат, разжечь костер. Подкинув еще немного дерева, Граман развешал по веткам мокрую одежду, достал один из четырех плодов огуречника, набор зельевара и приступил к варке.
«Так, сейчас нужно снять кастрюлю, подождать когда вода перестанет кипеть, погрузить плод попкой в кипящую воду, аккуратно ее срезать, а потом дождаться пока весь сок вытечет и осядет на дне», – медленно выполняя действия проговариваемые в голове, землянин даже забыл как дышать, столь сильно сосредоточившись на своих движениях.
Увидев, что из плода больше ничего не вытекает, Граман достал его, разрезал пополам, вынул семена в ступку, а оставшуюся кожуру и мякоть бросил в кружку, после чего наполнил ее водой и поставил рядом с огнем.
«Теперь нужно перетереть все семена в кашицу, затем, когда вода в кастрюле остынет, ее нужно будет слить, после чего останется только крайне вязкая субстанция» – перетирая в ступке семена, продолжал вспоминать Граман.
Хорошенько прокипятив кожуру с мякотью в кружке, он вылил воду, сполоснул остатки и начал их жевать. Как перекус кожица была не очень вкусной и питательной, но имела в себе много полезных витаминов, от получения которых Граман отказываться не стал, памятуя о недавнем стрессе и не очень сбалансированной диете, запланированной на сегодняшний день.
Удостоверившись, что семена достигли нужного состояния, а содержимое кастрюльки достаточно остыло, Граман достал из свертка с приправами листья напоминающее по вкусу и запаху мяту и немного перетертой травы отдающей базиликом, закинул все в опустевшую кружку и наскреб туда немного черного огарка с обгоревшей палки, затем залил водой и поставил на горячие угли. После, он вылил воду из кастрюли, в которую сцедил через тряпочку кипящее варево из кружки, постепенно перемешивая жидкость и отслеживая нужную консистенцию. Теперь на угли вновь нужно было поставить кастрюлю, добавить в нее остатки перетертых семян и снова все прокипятить, периодически помешивая. После закипания, землянин снял кастрюльку, и понес ее к ключу, чтобы поставить в воду для быстрого охлаждения. Пока получившаяся жидкость остывала, хорошенько промыл тряпочку, через которую сцеживал содержимое кружки, и накрыл ей остывающее варево. Вернувшись на стоянку, проверил не высохла ли одежда, которая уже была лишь немного влажной, а затем начал перекус, параллельно задумавшись: «Вот было бы не плохо как-то извлечь паралитик из иголок огуречника, чтобы использовать его в дальнейшем, а не просто выкидывать как мусор. Хотя как я буду им пользоваться? Шкуру матерых хищников я стрелами не пробью и в морду подобное кидать звучит как бред по нескольким причинам, а на мелкую дичь это и не нужно вовсе. Но все равно от такого подарка я бы не отказался – а подобные размышления его натолкнули на мысль, – если не в этом заключается душа настоящего барахольщика, то в чем?»
После того, как вернулся к своим вещам, Граман, подготовив бурдюк для зелья скорости, начал сливать в него остывшую жидкость, снова процеживая через тряпку.
«Ну что же, отлично! – про себя ликовал землянин, – получившегося зелья мне хватит на два или три раза. Просто превосходно!»
Тем временем, одежда уже окончательно высохла и, собрав весь свой хабар в мешок, двинулся дальше проходить испытание, не позабыв снова подойти к воде для пополнения потраченных запасов.
«По большому счету, не так уж и плохо у меня идут дела, – думал землянин, проходя мимо одной из полянок со светящимися кустами и цветами, – да и зверей оставили не так много».
Насвистывая незамысловатую мелодию «песенки про зайцев», что могло бы показаться довольно символичным и уместным в текущей обстановке, как вдруг, будто по насмешке судьбы, издалека донесся рев бера.
Замерев, Граман начал ощущать как
