и дождаться того времени, когда обстоятельства позволят молодому сквайру вернуться в Бодуэн. Ну а если бы Оуэн слишком погрузился в переживания, Эллис посоветовал бы на время уехать, чтобы в отдалении переждать поиски и разговоры.

И вот теперь все изменилось: возникла необходимость срочно покинуть родные места. Предстояло немедленно, бурной ночью, исчезнуть в морских просторах. Эллис не знал страха, точнее – не знал бы страха, если бы зять остался таким, каким был неделю, даже день назад. Но что делать с безумным, отчаявшимся, беспомощным, преследуемым судьбой Оуэном Гриффитсом?

Они взяли курс в черное штормовое море, и больше никто никогда их не видел.

Поместье Бодуэн постепенно превратилось в мрачные темные руины, а землей Гриффитсов владеет теперь какой-то неизвестный сакс.

Ведьма Лоис

Глава 1

В 1691 году[41] Лоис Барклай стояла на небольшом деревянном пирсе, пытаясь сохранить равновесие на твердой земле точно так же, как в течение двух последних месяцев удерживалась на качавшейся палубе корабля, доставившего ее из Старой Англии в Новую. Стоять на твердом берегу сейчас казалось так же странно, как еще недавно было странно день и ночь болтаться на волнах. Да и сама земля казалась необычной. Высокий лес вдалеке, на самом деле почти подступавший к деревянным домам Бостона, и цветом, и видом отличался от того леса, к которому Лоис Барклай привыкла у себя дома, в графстве Уорикшир. Она растерянно стояла в одиночестве, дожидаясь капитана грузового судна с судьбоносным названием «Редемпшн» («Искупление») – доброго, хотя и грубоватого старого моряка, единственного друга на чужом континенте.

Поскольку капитан Холдернесс был слишком занят, чтобы сейчас же обратить на нее внимание, Лоис присела на одну из лежавших вокруг многочисленных бочек и, чтобы защититься от упрямого пронзительного ветра, продолжавшего терзать свои жертвы даже на суше, плотно завернулась в шерстяную накидку и глубоко надвинула капюшон. Несмотря на усталость и холод, Лоис набралась терпения и стоически ждала. Майский день выдался суровым, а судно «Редемпшн» с грузом необходимых для колонистов-пуритан Новой Англии[42] товаров было первым, что отважилось пересечь океан.

Разве, сидя на бостонском пирсе, Лоис могла не вспоминать прежнюю жизнь и не представлять жизнь будущую? В морском тумане, куда она смотрела полными слез глазами, возникала маленькая деревенская церковь в Барфорде, которая и по сей день стоит меньше чем в трех милях от Уорика, где отец проповедовал с 1661 года – задолго до ее рождения. Теперь и отец, и мать лежали на кладбище возле церкви, а память услужливо представляла увитый австрийскими розами и душистым жасмином старинный дом священника, где на свет появилось единственное дитя уже перешагнувших порог молодости родителей. От дома к церковной ризнице вела тропинка не длиннее сотни ярдов, по которой отец ежедневно ходил туда и обратно, ибо ризница представляла собой и кабинет, и святилище, где он размышлял над массивными томами отцов церкви, сравнивая их учение с теориями авторитетов англиканской церкви того времени – последних дней правления Стюартов. Дело в том, что дом священника в Барфорде едва ли превосходил размером окружающие жилища: двухэтажный, он вмещал всего лишь по три комнаты на этаже. Внизу располагались гостиная, кухня и черная, или рабочая, кухня. Наверху помещалась спальня супругов Барклай, комната дочери и каморка горничной. Если вдруг приезжал гость, Лоис покидала привычную обитель и делила постель со старой Клементиной. Увы, счастливые дни миновали. Никогда больше в этой жизни Лоис не встретится с родителями: оба спокойно спали на церковном кладбище, вовсе не задумываясь о проявлениях земной любви к своей осиротевшей дочери. Рядом покоилась и Клементина, скрытая в своей травянистой постели длинными плетями розолистной малины, которой перед отъездом из Англии Лоис объединила три дорогие могилы.

Кое-кто пытался удержать Лоис в Англии, а один молодой человек даже поклялся перед Господом, что рано или поздно отыщет ее, если она по-прежнему останется на земле. Но этот отважный юноша был наследником и единственным сыном мельника Луси, чья мельница возвышалась на берегу Эйвона, на щедром зеленом лугу. Конечно, отец искал для сына более подходящую пару, чем бедная дочка пастора Барклая (так низко ценились в те дни священники!). Подозрение о привязанности Хью Луси к Лоис Барклай склонило родителей юноши к мудрому решению не предлагать сироте приют в своем доме, хотя больше никто из прихожан, даже обладая желанием, не имел такой возможности, поэтому Лоис попридержала слезы до тех пор, пока не придет время плакать, и последовала совету матушки. «Дочь моя, – говорила она перед смертью, – твой отец скончался от страшной лихорадки. Я тоже умираю. Да-да, не отрицай, хотя в последние часы Господь избавил меня от боли. Жестокие англичане обрекли тебя на одиночество в этом мире. Единственный брат отца погиб в битве при Эджхилле[43]. У меня тоже есть брат, хотя я ни разу о нем не упоминала, так как он еретик. Поссорился с отцом и, не попрощавшись с нами, уехал в какую-то заморскую страну. Но до тех пор, пока не принял пресвитерианскую веру, Ральф оставался добрым парнем. Думаю, что в память о прежних днях он возьмет над тобой опекунство. Кровь гуще воды. Напиши ему сразу после моей смерти. Да, Лоис, я умираю и благословляю Господа за позволение так скоро воссоединиться с мужем».

Вот он, эгоизм супружеской любви. Матушка думала не столько о грядущем одиночестве дочери, сколько о встрече с ее покойным отцом!

«Напиши дяде Ральфу Хиксону в город Салем, Новая Англия (отметь, чтобы не забыть). Скажи, что я, Генриетта Барклай, поручаю брату ради всего святого на небесах и на земле, ради спасения его души, ради нашего старого дома на Лестер-Бридж, ради наших родителей, ради умерших между им и мной шестерых маленьких детей принять тебя как родную, ибо ты и есть его родная племянница. У него большая семья – жена и дети, так что не страшно отправить тебя, моя дорогая дочь, к дядюшке. Ах, Лоис, если бы ты могла умереть вместе со мной! Мысль о твоей судьбе не дает покоя!»

Лоис, бедное дитя, постаралась, как могла, успокоить матушку обещаниями в точности исполнить все ее пожелания и заверениями в несомненной доброте дяди.

«Дай слово, – задыхаясь, попросила умирающая, – что отправишься в путь без промедления. Деньги получишь от продажи имущества. Отец перед смертью написал своему школьному другу, капитану Холдернессу, и попросил за тобой присмотреть. Понимаешь, о чем я… Ах, моя дорогая Лоис,