Нет, нужно дождаться, когда Лешка будет один, и только тогда подойти к нему… Нужно быть очень осторожной, чтобы не подвести человека.

Алексей задержался на пороге кабинета и проговорил, обращаясь к кому-то невидимому:

– Да, Рустам Степанович, я понял вас и сделаю что смогу. Не беспокойтесь, никуда она не денется… это я вам обещаю, а вы знаете, что я не бросаю слов на ветер!

При этих словах Мила почувствовала странное беспокойство. О ком он говорит? Уж не о ней ли?

Однако она тут же отбросила всякие сомнения. Алешка есть Алешка, если сомневаться в нем – то кому вообще можно верить?

Она тихонько вышла из приемной и двинулась по коридору, протирая пол и искоса поглядывая на дверь.

Вот Алексей вышел в коридор, скользнул по ней взглядом, не узнавая… это хорошо, это очень хорошо, если даже он ее не узнал – близкий друг, с которым они знакомы сто лет, – то другие и подавно не узнают, можно не беспокоиться.

Мила хотела уже подойти к нему, взять за руку, заговорить, рассказать, что ей пришлось пережить за последние дни… Хоть прошептать тихо, что это она, назначить встречу…

Но в это время из соседней комнаты вышли несколько человек, подошли к Алексею.

Он заговорил с ними, пошел по коридору, зашел в какой-то кабинет…

Время было упущено, Мила осталась в коридоре, дожидаясь, когда он выйдет один. Сотрудники фирмы проходили мимо нее, как мимо пустого места.

Прошло несколько минут, Алексей вышел, но снова был не один, с ним был очень толстый лысый парень в клетчатом пиджаке, который перекрывал Миле обзор.

Теперь эти двое прошли по коридору и остановились на знакомой площадке, где рядом с кладовкой стоял кофейный автомат. Толстый парень нажимал кнопки, потом получил нацеженный стаканчик с кофе и пошел обратно. Алексей же остался у автомата и завертел головой, словно кого-то поджидая.

Мила шагнула было к нему, но снова ее остановил тот же древний инстинкт, который уже не раз выручал ее. То же обостренное чувство опасности, доставшееся ей от далеких предков, которым приходилось вести постоянную борьбу за выживание. Далеких предков, которых за каждым деревом, за каждой скалой мог поджидать саблезубый тигр или пещерный медведь. Даже голос в душе ничего не успел сказать, она почувствовала опасность за долю секунды.

Мила опустила глаза, отошла в темный угол, продолжая возить по полу шваброй.

И тут она поняла, из-за чего на этот раз почувствовала тревогу, из-за чего проснулось чувство опасности.

Это был едва уловимый, но знакомый запах.

Страшный запах. Запах смерти.

Инстинкт подтолкнул Милу – и она молниеносно юркнула в кладовку, замерла там, прильнув к неплотно прикрытой двери и выглядывая в узкую щелку.

И тут же возле кофейного автомата возник носитель страшного запаха – долговязый бледный человек с темными кругами под глубоко запавшими глазами.

Лева, цепной пес братьев Ованесовых…

При виде его Мила едва сдержала крик – она хотела предупредить Алексея, предостеречь его… но тот же инстинкт заставил ее замереть, застыть, не издавая ни звука, стараясь даже не дышать. Только бы остаться невидимой и неслышимой!

– Ты хотел со мной поговорить? – произнес Алексей, увидев Леву.

И по его интонации, по его позе, по звуку его голоса Мила поняла, что он боится Леву до судорог. Впрочем, Леву боялись все. Во всяком случае, все, кто его знал.

– Да. Хотел, – ответил Лева коротко и зло. – Тебе что сказали? Найти ее!

– Лева, – Алексей засуетился, глаза его забегали, – Лева, ты же знаешь, я все сделал, как мы договаривались! Я оставил ей деньги с электронной меткой, чтобы вы ее нашли…

«Что? – Мила едва сдержалась, чтобы не закричать. – Это Лешка? Не может быть!»

Было такое чувство, что ее с размаху двинули молотком по голове. Не молотком, кувалдой. И она ослепла и оглохла.

И тут же ее собственный голос приказал: «Приди в себя! Сейчас не время!»

И Мила не то чтобы успокоилась, но слух прорезался, и руки перестали трястись.

– Твоя была идея! – процедил Лева.

– А что, хорошая идея!

– Слишком сложная! – поморщился Лева. – Проще надо быть! Конкретнее! Раз уж оставил ей деньги – надо было там ее караулить, возле камеры хранения!

– Да ты что! Целый день там торчать, привлекать внимание? Так и влипнуть можно! Двадцать первый век все-таки! Техника не стоит на месте! Деньги с меткой, по ней вы могли ее выследить… И меня чтобы там не было…

– Но она их обменяла! – резко оборвал его Лева. – А ты – чистеньким хочешь быть? Руки не замарать? Может, это ты ее предупредил? Может, ты с ней заодно?

– Лева, ты что?! – На этот раз в голосе Алексея кроме страха прозвучало возмущение, как будто его заподозрили в неблаговидном, неприличном поступке. – Что я, ненормальный?

Лева отстранился, взглянул на Алексея, словно видел его первый раз, и процедил холодно, брезгливо:

– Да нет, вроде нормальный.

– Ну, вот видишь!

– Ничего не вижу. Вижу, что пока от тебя пользы ноль. А сам знаешь, как поступают с бесполезным грузом…

Лева вдруг повел плечами, как будто ему жал воротник или как будто он чувствовал спиной чей-то пристальный взгляд.

Чует, паразит, спиной чует!

Мила отстранилась от двери.

– Короче, даю тебе еще день, чтобы выманить ее, – процедил Лева. – А дальше… дальше пускай братья решают.

– Не бойся, я ее выманю! Она мне верит! Главное, не спугнуть ее раньше времени!

Теперь в голосе Алексея звучал не только страх, но и сомнение, неуверенность, которую он усиленно пытался скрыть. Неизвестно, поверил ли ему Лева, но Мила-то знала своего друга много лет, с первого класса школы…

Друга… ага, конечно!

«Не время сейчас», – снова прозвучал голос где-то внутри, и Мила согласилась – потом, все потом.

На площадке наступила тишина. Мила снова выглянула в щелку и увидела, что Лева исчез, испарился, как будто его и не было, а Алексей вертит головой – видимо, и он удивился внезапному исчезновению страшного человека.

Наконец он передернулся, глубоко вздохнул, выпустил воздух через сжатые зубы и побрел назад по коридору.

Мила немного выждала и открыла дверь кладовки.

Алексей зашел в комнату, на которой было написано «Бухгалтерия», и через минуту вышел, держа в руках папку с бумагами и свою куртку. Он уходит!

Мила бросилась обратно в кладовку и заметалась. Некогда было переодеваться, она схватила куртку и запихнула ее в клетчатую сумку,