Оба римлянина оглянулись, оценивая ситуацию. Внутри строя на земле сидели трое раненых, а второй убитый лежал с лицом, разбитым в кровавое месиво ударом копья. Одному из раненых вручили поводья коня Рамирия, чтобы держать животное под контролем. Другие ветераны стояли за стеной щитов, держа их поднятыми и нанося удары мечами только по открытым и доступным целям, как их учили делать много лет назад. «Потери с другой стороны были намного больше», — отметил Макрон. Сквозь короткие промежутки между щитами он мог видеть бриттов, мертвых и умирающих, окружавших римский строй. Жажда мести и грубое мужество не могли сравниться с хорошим снаряжением и лучшей военной подготовкой в ​Ойкумене, а доказательство этому утверждению лежало на окровавленном снегу за римскими щитами.

— Они не продержатся очень долго, — решил Рамирий.

— Нет. Но они не захотят отпустить нас. Они будут преследовать нас на всем пути до аванпоста и, возможно, дальше.

Рамирий кивнул.

— Боюсь, что так.

Бой вокруг них начал ослабевать, когда бритты один за другим отступили, их груди вздымалась от напряжения и были покрыты кровью их павших товарищей. Затем, вдруг показалось, что бой закончился, и между двумя сторонами образовалась брешь в десять шагов. Воздух был наполнен вихрями выдыхаемого воздуха и паром, клубящимся от пота разгоряченных тел.

Рамирий направил трех человек на помощь раненым, а затем отдал приказ продолжать продвижение по дороге с поднятыми щитами. Когда он начал отсчитывать шаг, достаточно громко, чтобы его можно было услышать сквозь насмешки и гневные крики туземцев, ветераны двинулись вперед, осторожно наблюдая за своими противниками поверх щитов. Макрон снова занял позицию во главе строя. Он несколько раз проводил такие отступления за годы службы в армии и хорошо знал, насколько они утомительны. Усилия держать под рукой щиты и постоянная бдительность, чередующиеся с отражением частых атак, утомляли людей не меньше, чем любое крупное сражение. Более тревожной была медлительность такого марша, которую ситуация навязывала римлянам. Полностью нагруженный легионер мог легко преодолевать двадцать пять или тридцать километров в день, но человек, даже лишь только с доспехами и оружием, вынужденный идти в медленном темпе, следя за тем, чтобы целостность строя сохранялась, едва ли справится с половиной этого расстояния. Кое-что можно было бы наверстать, если бы противник удерживал достаточное расстояние, чтобы римляне могли открыться в походном строю. Так что им должно было сильно повезти добраться до более безопасного аванпоста до захода солнца. Ночью их продвижение будет намного медленнее, поскольку они изо всех сил будут держать курс в правильном направлении, и инициатива полностью перейдет к их преследователям, которые смогут подготовить внезапные атаки под покровом темноты.

По мрачным выражениям лиц ближайших к нему ветеранов Макрон понял, что они тоже осознали всю опасность, в которой оказались. То, что двумя днями ранее начиналось как рутинная карательная экспедиция, теперь превратилось в борьбу за выживание, и шансы в отношении ветеранов не были обнадеживающими. Пока у них были силы, чтобы не отставать от своих товарищей, и достаточное количество, чтобы поддерживать строй, у них был приличный шанс выжить. Это была надежда, за которую они должны были держаться.

— Поднимите подбородки и держите темп, ребята! — спокойно крикнул он. — Давайте покажем этим ублюдкам-варварам, как выглядят настоящие солдаты!

Около пятьдесяти человек отряда медленно удалялись от селения, оставив за собой добычу и походные фурки. Увидев шанс вернуть свое имущество и отплатить той же монетой римлянам, разграбив их брошенное имущество, более половины бриттов немедленно бросились вперед, чтобы разобрать добычу. Несколько ветеранов оглянулись и задумались над перспективой потерять ценное снаряжение, пока их не подтолкнули люди, идущие следом с ними. Более стойкие и дисциплинированные туземцы остались рядом со своим лидером, пока тот сердито кричал на тех, кто оторвался от общей массы. В итоге, у него осталось слишком мало людей, чтобы продолжать бой, и Рамирий сразу же ухватился за эту возможность. — Походный порядок! Продолжить марш!

Ветераны опустили свои щиты, вложили свои мечи в ножны, по многим из которых стекала кровь, и перестроились в колонну по двое, с ранеными и лошадью, занимающими свое место в середине строя. С Рамирием во главе, время от времени отсчитывающим темп, они двинулись по тропинке, ход которой был едва различим под гладкими складками свежевыпавшего снега. Оглядываясь назад, Макрон видел, как некоторые из бриттов спешили обратно к хижинам со своей добычей, даже когда их лидер уговаривал их присоединиться к другим, ожидающим продолжения погони. Отсутствие у них дисциплины было одной из причин, по которой кельты почти всегда плохо справлялись в бою с профессиональными римскими солдатами. Будь то мародерство или захват голов, кельтские воины не могли устоять перед охотой за трофеями в качестве доказательства своих подвигов, ставя личную наживу выше воинских задач. Тем лучше для Рима.

В походном порядке отряд смог значительно увеличить темп. Они достигли возвышенности, где в последний раз видели Дециана, и увидели, что прокуратор и его свита были уже в километрах трех впереди едва различимыми пятнышками на фоне снега. Через мгновение они проскочили в лес и скрылись из виду. Макрон почувствовал прилив гнева из-за трусости этого человека, бросившего своих товарищей. Прошло много времени с тех пор, как Дециан служил в армии, и теперь он был всего лишь еще одним мелким аристократом в процессе построения своей карьеры, наполненным чувством собственного сверхдостоинства и считающим тех, кто ниже его, расходным ресурсом. Если когда-нибудь Макрон и Рамирий загонят прокуратора в угол, они воздадут трусу то, чего он заслуживает, независимо от последствий.

Они прошли еще полтора километра, прежде чем увидели первого из преследователей. Макрон был озадачен медлительностью туземцев в погоне за отрядом, но когда они подошли ближе, он увидел, что некоторые из них успели достать из своих хижин луки, а также легкие охотничьи дротики. Подгоняемые их предводителем, они быстро сомкнулись в тылу колонны, и их пятки разметали снег в стороны, пока они сближались с римским строем размеренной трусцой. Когда они были не более чем в пятидесяти шагах позади, вождь взмахнул копьем в сторону, и соплеменники отклонились влево от утрамбованного снега вслед за римлянами. Погружаясь в более глубокие нетронутые сугробы вдоль пути, они постепенно сравнялись с марширующими ветеранами.

Видя опасность пропустить врага между отрядом и аванпостом, Рамирий увеличил темп своих людей до быстрого марша. Макрон почувствовал, как его сердце забилось быстрее от напряжения, и тяжело дышал, шагая по снегу глубиной по икры. Еще метров восемьсот оба отряда продвигались шея к шее, время от времени выкрикивая друг другу оскорбления.