Шрифт:
Закладка:
Я смотрела в окно, в которое заглядывали ветки тополя с совсем еще маленькими нежно-зелеными листочками, и думала о своем.
Скоро лето. Интересно, что оно мне принесет?
Потом я поняла, что глупо что-либо загадывать даже на неделю вперед, когда не знаешь, что будет завтра. А, может быть, даже сегодня.
В общем, я смотрела на ветки тополя, думала о своем до тех пор, пока не услышала фразу:
– Их тела истлели в земле, но это не значит, что от них не осталось никакого следа…
Эти слова буквально вырвали меня из бесконечного перекатывания в голове одних и тех же мыслей. Что-то созвучное было между тем, что она сказала, и тем, что происходит в моей жизни.
– А теперь откройте «Краеведение»…
Все зашевелились, зашуршали учебниками в поисках нужной страницы. Нашла ее и я. На ней крупными буквами, в рамочке, было написано то, что сейчас произнесла Генриетта Ивановна: «Их тела истлели в земле, но это не значит, что от них не осталось никакого следа».
Не успела я зацепиться взглядом за этот текст, как почувствовала ледяной холод: надо мной склонился вчерашний всадник. Он поднял руку, что-то пестрое мелькнуло в воздухе, а на то место в учебнике, где было написано об истлевших в земле телах, медленно опустился маленький кусочек шелка. Размером он был, наверное, с детский носовой платок, а то и меньше. На синем фоне были нарисованы два ярко-желтых попугайчика, которые сидели на коричневой ветке. От шелка исходил аромат пряностей, примерно такой, какой витает в специализированных магазинах «Магия Востока». Стало тепло. Всадник исчез.
Представляешь, дневник, что я испытала! Я тихо вскрикнула и невольно отбросила книгу на пол вместе с «подарком» от всадника.
– О, смотрите, Нищебродка с ума сошла! – радостно закричала Лерка.
– Агния, в чем дело? – спросила Генриетта Ивановна, приближаясь ко мне.
– Там, там… – прошептала я, показывая пальцем на кусочек шелка.
– Ну и…
Я наклонилась и осторожно подняла его вместе с учебником. «Подарок» от всадника был таким тонким и невесомым, что, казалось, вот-вот распадется.
Генриетта Ивановна протянула руку, и я поняла, что она тоже хочет рассмотреть странную находку.
– Откуда это у тебя? – взволнованно спросила Генриетта Ивановна.
– Оно… само… Откуда-то… не знаю, – пролепетала я. Не могла же я сказать, что было на самом деле!
– Оно само! – передразнила сзади Лерка. – Нищебродка точно чокнулась.
– В чем дело, Кузнецова! – рассердилась Генриетта Ивановна. – Что это за унижение одноклассницы!
Она продолжала рассматривать рисунок на шелке.
– Желтые попугайчики на коричневой ветке… Где-то я об этом читала. Ниоткуда, говоришь? – мне показалось, что Генриетта Ивановна разволновалась еще больше. Неужели она тоже видела всадника? Да нет, если бы видела, то не спрашивала бы, откуда у меня этот кусочек шелка. Тогда почему она так волнуется, что даже покраснела?
Я кивнула.
Кузнецова сзади хмыкнула так, что было слышно, наверное, на улице.
– Удивительное рядом… Просто в голове не укладывается. Если это то, о чем я думаю… Нужно срочно отправить эту ткань на экспертизу. Скорее всего, результаты будут просто фантастическими.
– Дайте посмотреть! – раздалось со всех сторон.
– И мне! И мне!
– Тихо! Никому я ничего не дам. Ткань такая тонкая, что, глядишь, вот-вот рассыпется. Нужно, чтобы ее исследовали специалисты. И если мои предположения подтвердятся, то… То мы все узнаем нечто потрясающее. Что именно – даже боюсь загадывать… – похоже, Генриетта Ивановна немного успокоилась и внимательно посмотрела на меня. – Агния, ты очень бледная. Иди-ка домой, я тебя отпускаю.
Сзади послышалось шипение. Я обернулась – лицо Лерки исказилось от злости, и я увидела, какая она некрасивая. Но это мягко сказано. Она – безобразная. Она напомнила мне злобную старуху из какого-то фильма… Я поняла: Генриетта Ивановна невольно разрушила все ее планы. Скорее всего, Кузнецова со своей свитой собиралась проучить меня после урока, а получился облом. Но я знаю: Лерка не тот человек, который отступится от задуманного.
Только сейчас, когда я пишу эти строки, дорогой дневник, до меня дошло, что никто в классе не почувствовал холода и, похоже, не заметил стоящего рядом со мной всадника. И это так. Ведь можешь представить, какой был бы визг, если хотя бы один человек смог это увидеть. Особенно кто-нибудь из девчонок.
Выходит, все это вижу и чувствую только я?
А спустя примерно час после того, как меня отпустили с занятий, произошло такое, по сравнению с чем все мои тревоги и волнения показались пустяком.
Я выскочила из школы все еще не придя в себя от странного подарка с… того света. Только сейчас я смогла признаться себе в том, что так оно и есть. Ну как еще понимать фразу: «Их тела истлели в земле, но это не значит, что от них не осталось никакого следа». Остался след, да еще какой!
Кусочек шелка… Не просто же так подбросил мне его бестелесный всадник! Ведь что-то же он этим хотел сказать! И этот кусочек шелка наверняка связан со вчерашней просьбой о помощи. Но как узнать, что я должна сделать?
По небу по-прежнему плыли зловещие облака кроваво-красного цвета. За каких-нибудь четыре часа они набухли и стали еще больше. Рядом с ними уже не было безобидных беленьких, похожих на овечек, пушистых облачков. Видимо, эти кроваво-красные хищники их полностью поглотили.
Я рванула домой. Ну, в то место, которое мама считает домом. Скорей-скорей, пока никого нет, надо обследовать голубую гостиную, а может, и комнату дяди Ираклия. А может, и вообще все-все-все.
Противно, конечно, и некрасиво рыться в чужих вещах, но что поделаешь, надо же разобраться, к кому мы с мамой попали. Если ей так хочется, пусть верит бумагам, а я буду верить фактам.
Но не пройдя и половины пути, я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Тьфу ты! У меня ведь нет ключей от квартиры! Мама обещала сделать дубликаты, но это будет только вечером!
Что же делать?
И тут мой взгляд упал на кафе с заманчивым названием «Шоколад». Я вспомнила, что для того, чтобы быстро прийти в себя от стресса, нужно поесть чего-нибудь сладкого, лучше всего – шоколада.
Деньги на шоколад у меня были – дядя Ираклий дал. Понятно, хочет втереться в доверие. Но это сейчас неважно, главное, что они есть и я могу ими воспользоваться, – так я размышляла, открывая тяжелую дверь.
Кафе меня встретило звоном колокольчиков при входе, прохладой и затемненным залом. Нужно было время, чтобы после яркого солнечного света увидеть стоящего за стойкой бармена.
Я первый раз в жизни была в таком заведении (вчерашняя китайская кухня не в счет), поэтому чувствовала себя очень неуютно. Я сделала заказ и уселась за самый дальний столик.
