Юрий помнил. Цели были простые: сохранить у кормушек «своих» бандитов и коммерсантов, и отогнать, или ликвидировать «чужих». В том числе и от государственного пирога. А чужими для руководства ГРУ были соседние и смежные силовые структуры.

К сожалению, пересечение оперативных интересов и раньше при СССР приводило к конфликтам, а теперь конфликты переросли во вражду и почти вооружённые столкновения. Борьба за бюджет в кабинетах переросла в войну на «земле». Главное разведывательное управление генштаба СССР всегда субсидировалось по остаточному принципу. Политическая разведка, наоборот, всегда была в приоритете и не всегда делилась информацией с генеральным штабом.

Из-за этого ГРУ тоже считало необходимым содержать свой негласный аппарат за рубежом.

После развала СССР политически и экономически финансирование армии сократилось до минимума. Разведчикам вообще сказали: врагов у нас нет, а недругов провоцировать своим нелегальным присутствием «там» не надо. А раз не надо, значит, и финансировать не будем. А, нет бюджета, значит, надо сокращать штат.

Руководство ГРУ от такого «посыла» в интимную зону охренело, и стало изыскивать «сторонние источники» финансирования. А они у всех в это время были одни – коммерсанты. И у бандитов, и у ментов, и у... У всех, короче. В общем, выживали, как могли и как могли берегли кадры. Даже не совсем законными способами.

- Вспомнил, Иваныч.

- Вот и хорошо. Карлова сейчас возьмёшь под усиленную охрану. Он ведь не только казначей группировки, но и наш человек. Через него мы тебя и введём в ВБТРФ. Балу никогда бы не допустил тебя в бизнес. Ты для него был кто? Солдат! Оружие для убийства.

- А для Карлова? – скептически вопросил Юрий. - Он меня вообще не в хер не ставит.

- Сейчас поставит. Раньше такой задачи не было. А тут ты проявил себя, как экономист-финансист и знаток аж рыбного, блять, хозяйства. Руководство... Наше с тобой руководство... Положительно оценило твои аналитические умозаключения по движению экономики к краху.

- Ты же сказал, что про дефолт не докладывал, - ухмыльнулся Юрий.

- Так я про дефолт и не докладывал. Это у тебя в аналитических материалах, в твоих экономических прогнозах, блять, которые ты готовил для руководства, блять, чёрным по белому. Ты там про дефолт не пишешь, но ведь и коту понятно, к чему мы придём, если государство по своим обязательствам отвечать не сможет. Или не захочет...

- Соединённые штаты не парятся на счёт своего долга, - сказал Юрий и подумал: «И не будут париться».

- Ой, Серёжа, не начинай своё экономическое словоблудие. У нас с тобой более прозаические цели. Хотя, тоже экономические. Твои бойцы едва не пострелялись с Пуховскими. Вини пришёл в Роллерс уже девятнадцатого и попытался наложить руку на кассу, но был остановлен охраной. Дарыч отказался запускать его в закрома, объявив ревизию. В здании обошлось без стрельбы, но на следующий день на сходке возле театра "пуховские" рванули «эргэшку»[1], закатив её под стоявшего на парковке "Крузак" Балу, и разбросали пару сэшек[2]. И пока сторонники Карлова очухивались, наваляли им писдюлей. Пятеро в больничке двое без вести пропали. Твоих там не было.

- Весело живёте.

- Живём, хлеб жуём, - проговорил, засовывая в рот чёрствую корочку Ковалёв.

Закуска кончилась. Пить расхотелось. Юрия вдруг «стукнуло».

- Так это... Карлова же... того...

- Чего «того»? - недовольно переспросил Ковалёв тоном Василия Алибабаевича.

- Того, «того». В девяносто восьмом замочат.

- До девяносто восьмого ещё дожить надо. И это, Серёжа... Хорош «ванговать».

- В смысле? – удивился Юрий.

- Предсказывать события хорош. Поигрались и хватит. Вроде же отпустило тебя?

- В смысле? – ещё больше удивился полковник. – Ты мне не веришь?! Я же отгадал дату убийства Балу!

- Серёжа, блять, про убийство Балу ты знал! И планировали мы его с тобой именно на восемнадцатое августа. Хватит уже, а? Или тебя в больничку отправить? Не пугай ты меня. На тебя столько дел завязано было, а теперь ты ещё сам на себя взвалил столько, что хрен унесёшь.

- Как, планировали? – Юрий сидел и хлопал глазами.

- А так, блять! – грубо рявкнул Иваныч. – Вот тут, блять, сидели и вот за этим, блять, столом, - он похлопал по клеёнке в клеточку, - планировали.

Полковника «прибило» к стулу. Он сидел опустив плечи и свесив руки между колен. Корпус его наклонился вперёд. Казалось, он сейчас упадёт на стол.

- Э-э-э... Ты чего? – забеспокоился начальник ГРУ и встав со стула подошёл к Сергею.

Он положил ему ладони на плечи и выровнял тело, облокотив на спинку стула. Юрий сидел охреневший.

- «Так значит это всё бред? – подумал он. – И воспоминания будущего?»

Юий тупо смотрел перед собой на пустой стул.

- «А где Иваныч? – подумал он. – Ушёл?

- Э-э! Не падай, - услышал он голос друга и провалился в темноту.

Юрий очнулся от запаха и шкворчания яичницы и не понял, где он находится. Глаза смотрели в неровный беленный потолок на котором висел чёрный «патрон» с лампочкой на шестьдесят, от силы, ватт. Левый локоть упирался в такую же белёную стену. Полковник лежал одетым. Он был абсолютно трезв.

- О! Живой! – раздался голос Ковалёва. – Я же сказал, жарь сало с яичницей, а ты всё: нашатырь, нашатырь. Аптечки нет... На яичницу с салом весь Кандагар сбегался. Жарили в здоровом, таком, казане. Да с овощами.

- Да, баранинки туда, мелко поструганной, - цыкнув зубами, поддержал старческий голос держателя явочной квартиры.

- Садисты, - пробормотал Юрий, поднимаясь. В голове шумело, но не от выпитого.

- Отошёл? – ухмыльнулся Ковалёв.

- Не дождётесь, - буркнул Юрий. – Вот Макара и Захаренко стрельнут, тогда поймёшь, «вангую» я, или нет.

Ковалёв насторожился.

- Настаиваешь всё-таки? Ты, Семёныч, это...

- Понял. Яишенки оставите?

- Оставим-оставим, не волновайся...

Ветеран разведки вышел.

- А, ну тебя. Думал, что поверил мне, а он...

Юрий махнул рукой и продолжил пренебрежительно:

- Придуривался...

- Да, не придуривался! Не придуривался, я! Но, сам посуди...

- Да, ну тебя. С кредитом хоть не развёл?

Ковалёв откинувшись на спинку стула укоризненно посмотрел на друга.

- Всё-таки, подозреваемый, продолжаете держаться своих показаний?

- Линии поведения, - поправил Ковалёва Юрий.

- А кто убьёт Захаренко, тебе известно?

Юрий покопался в чужой памяти, неожиданно просветлевшей с какого-то времени, и сказал:

- Известно. Осуждён будет Брехов, но там, честно говоря, хрен