ты парень честный. Я так, спросил. Ты не сбегаешь мне в магазин, а?.. А то мне уже не выдают, сказали: хватит на сегодня.

– Шли бы вы домой. В вашем положении нужно больше спать.

– Это конечно, это как же. На том свете отосплюсь.

Выпивку соседу Джереми пришлось-таки купить. Потом хлопнула одна дверь, затем вторая, и во дворе наступила тишина.

2

– Что случилось? – спросил брата Рикки.

– Ничего. Все нормально.

– У тебя глаза нехорошие, злые. Я не люблю, когда ты так смотришь. Ты так на папу смотрел, а он умер. А я не хочу умирать.

– Что ты, – присел рядом с братом Джереми. – Ты будешь жить долго-долго. А меня прости, если рассердился, ладно? И что на отца злился. Я его тоже любил.

Рикки обнял брата, погладил по голове.

– Я знаю. Просто тебе трудно, потому что мы с мамой пьем таблетки, которые дают силы, а ты нет. Тебе не хватает, да?.. А я большой, я потерплю, я буду с тобой делиться, а когда вырасту и буду работать, нам всем будет всего хватать, я обещаю.

Разум Рикки по сравнению с детьми его возраста дремал, но Джереми было наплевать на это: сердцем его брат был бОльшим человеком, чем некоторые, и иной раз такие вещи понимал… Изощренно, не по-детски. Пастырь говорил, что это от того, что Бог не в разуме, а в сердце, но Джереми больше не ходил в церковь. Он не любил возвращаться в места, где однажды отказали.

3

Поначалу, после смерти отца, приход, правда, помогал им, а потом пошли одни разговоры: «Бог терпелив, он любит всех, поможет и твоей семье», «так угодно», «терпите, миленькие». А что угодно?!.

Когда у матери случился первый приступ, а Рикки лежал со сломанной ногой – двойной перелом – Джереми пошел к пастырю и впервые, стоя лицом к лицу с чужим человеком, попросил о помощи.

– Я сочувствую, – ответил тот. – Но мы выплатили вам все причитающиеся по потери кормильца деньги. Приходи через пару дней, я посмотрю, что можно еще сделать. У нас есть и другие, кто нуждается больше. Мы должны думать обо всех.

Джереми уговаривал, просил дать в долг на месяц, не больше, обещал, что они все вернут.

– У меня нет такого права, это дело Попечительского совета. Хочешь, я приду к вам, помолюсь? – предложил священник.

Джереми тогда в первый раз в жизни намеренно оскорбил взрослого человека.

И Берт, как назло, в то время уехал за товаром: не доверял закупку спиртного поставщикам, собирал нужное сам по тайным закромам, чем и дорожили его клиенты. И кто тогда помог?.. Дядя Ричард… Старый недруг отца, можно сказать прямой конкурент по сбыту N-агния. Конечно, не без выгоды для себя, оно и понятно: на то Ричард и был бандит, чтобы грабить, но священник каков?.. Ведь знал, что Джереми честно денег раздобыть неоткуда, а сам личный аэромобиль имел, дом, четки из натурального камня, – и на пару капельниц лекарства для матери одолжить не смог.

«Мы не ростовщичья контора».

Да кто бы ему, подростку, дал деньги в долг и за что?.. Так и получилось.

Ричард открыл Джереми другие дороги зарабатывать на жизнь, но и свою долю забирал по полной, никого не щадил. Даром что родной дядя.

– Давай сыграем в косточки, – вернул Рикки брата в реальность.

Джереми согласно кивнул. Рикки нравилась эта игра. Смысл ее заключался в том, что надо было ставить разные предметы друг на друга – любые, какие найдешь под рукой, – но так, чтобы строящееся сооружение не упало. Это занятие было как раз им по карману и брату полезно: он учился координировать свои движения, преодолевать спазмы мышц.

Уставал братишка быстро, но играл с удовольствием. Волевой у пацанёнка был характер, ему бы такую волю, подумал Джереми.

4

Джереми с Ричардом свел Берт, по наводке самого дяди, разумеется. Ричард не любил мальчонку Сэма. Тот с самого детства был упрям и много задавался. Видимо, гордость и безумие были наследственными по мужской линии у этой семейки. «Твоей семейки», – хихикнул он сам себе под нос.

На первых порах он следил за Леем и Сэмом, бывало, даже заходил в гости. Но когда Лея после смерти мужа отказалась принять его помощь, обиделся. Надолго затаился, наблюдая, как бедная семья с ребенком-инвалидом выбивается из сил, чтобы свести концы с концами. Даже заставил себя на некоторое время потерять их из виду.

Когда, наконец, он попросил Берта привести к нему племянника, тот был таким худющим, что качался от любого сквозняка. Преодолев отвращение, он все-таки приютил мальчишку, втайне от Леи, разумеется, дал ему место в своей непростой системе, хорошее место, берег от неприятностей, неминуемых на первых порах. С сестрой Ричард говорить не стал. Знал: она бы не одобрила.

Лея ненавидела двуличных и стонущих мужчин и старалась воспитывать в сыновьях силу воли. Многие их знакомые, считали ее доброй, самоотверженной матерью, и лишь Ричард однажды, незадолго до смерти Сэма, чем-то расстроившись, рубанул в сердцах:

– Ты добра только к своим. Тронь – и опустится ночь. И никого не прощаешь.

– Тебя же простила.

И зачем только она приглашала Ричарда в гости? Ни один вечер у них не проходил спокойно: или Сэм, или Ричард, или Лея – кто-то непременно затевал спор. Они цеплялись друг к другу. Дразнили. Иногда скучали.

Все закончилась, когда сестра с чего-то решила, что это он убил ее дорогого Сэма. Главное, без всяких улик. Обвинение на пустом месте. А что, если и так?..

Ричард не мог больше смотреть, как Сэм убивал сестру, делал из нее этакую наседку в старинных тонах. Лея терпеть не могла домашнюю работу. Ей нужны были люди. Она была привлекательна, остроумна, самобытна – и сидела в четырех стенах, прикованная к детям и мужу, по своему поведению мало чем отличающемуся от инвалида.

Да и Сэм был уже не тот. Его талант сменился одержимостью, и Ричард отчетливо видел, что, если не вмешаться, это приведет к гибели всей семьи. Он не мог допустить этого. Все-таки она была его сестрой. По-своему он по-прежнему любил ее, нет, не так, заботился, в память о родителях. В конце концов, и Сэму лучше было умереть вовремя. Со всех сторон – сплошная благотворительность…

Вот и получил от сестренки в ответ черную неблагодарность. Нет-нет, никак не мог он усвоить этот тяжелый урок: не делай добра, не принесет зла. Люди… они такие: покажи палец –