Шрифт:
Закладка:
Сельский староста, видя что тут ему больше нечего делать, смерил их враждебным взглядом, особенно задержавшись на Петере и Корине, а затем молча последовал за полицейским, уже залезающим на переднее сиденье. Через пару минут лишь удаляющийся звук двигателя и рассеивающееся облако пыли напоминали о приезде нежданных гостей. Фрау Грюнер, довольно улыбаясь, уже что-то шептала Бауму на ухо а тот напоминал удовлетворённого кота, сожравшего палку колбасы вместе с тарелкой молока. Смерив их обоих усталым взглядом Гротте лишь тяжело вздохнул и покачал головой, не зная что сказать… Да и что тут скажешь? Что сделано то сделано, назад не вернуть.
Хорошо что в «зольдбухе» нет фотографий владельца, иначе было бы куда хуже… Учитывая как извинялся этот обермейстер и его чувство вины перед ними то есть шанс что тот вообще не станет отправлять запрос наверх, чтобы проверить есть ли такие офицеры в указанной воинской части и где они должны сейчас находиться. А сельский староста, при всём его подозрении, хоть и немного не в том направлении, не имеет для этого полномочий. Так что можно выдохнуть и расслабиться? Возможно, но и откладывать сооружение запасной базы на крайний случай тоже не надо. Мало ли что случится…
Уже заходя в дом Хайнц услышал как сзади него Петер прошептал женщине:
— Не обращай внимания на Конрада, он иногда такой серьёзный что я принимаю его за своего строгого отца… — та прыснула от смеха, пытаясь сдержаться, а балабол продолжал вешать ей лапшу на уши: — Вот, помню, у нас в Польше была история…
Дальше Гротте уже не услышал, идя по коридору. Зайдя в свою комнату и снова с облегчением разлёгшись на койке он вяло подумал что наверное действительно выглядит для Баума более зрелым, хотя по возрасту они почти одногодки. Неужели это командирская ответственность заставляет его быть более собранным и строгим? Может и так. Да он и сам почему-то воспринимал себя старше Петера. Что ж, как бы то ни было пока буря поисков их не задела. Надо быстрее вылечивать ногу и снова попытать счастья со Шпеером, пока в Москве вдруг не решили их заочно наказать. А она может, тут примеров хоть отбавляй… Достаточно вспомнить те слухи о вызванных из-за границы нелегалах и разведчиках, бесследно пропавших после возвращения. Правда это или нет Гротте не знал. Хотелось бы верить что произошла ошибка, с ними просто поговорили и они вернулись обратно, служить Родине за границей, но… червячок сомнений всё равно оставался. Думать на эту тему даже наедине с самим собой желания не было, поэтому он отбросил все мысли, повернулся на бок и скоро заснул.
г. Дюнкерк, Франция.
28 мая 1940 года. После полудня.
Лейтенант армии его Величества Юджин Питерс.
Проклятый дождь продолжал лить за окном, хотя и чуть ослабел. Погода, видимо, решила попытаться смыть с Дюнкерка всю ту грязь и разрушения которые принесла с собой война, но у неё мало что получалось. Глядя с мансарды четырёхэтажного дома, предназначенного им для обороны, на лежащее перед ним море крыш Юджин устало повалился на старый диван, покрытый пылью и чуть влажный от капающей из прохудившейся крыши воды. Его форма была грязная и местами порванная но сейчас это Питерса не волновало. Хотелось просто закрыть глаза и уснуть. Последняя неделя выдалась тяжелейшей во всех смыслах, выжав его почти досуха. Глаза то и дело пытались закрыться, несмотря на то что он без сознания валялся половину суток после разгрома перед мостом. Организму явно не хватило этого времени чтобы восстановиться, и он требовал своё. Но спать нельзя, надо быть настороже. Желудок, переварив скудную пищу в госпитале, тоже не успокаивался. Требовался полноценный отдых для приведения себя в порядок, но уже было ясно что не судьба. Побеждать будут другие парни а ему назначена другая участь, более печальная. Его война закончится в Дюнкерке. Вопрос лишь когда именно и как. Что ж, Юджин это очень скоро узнает…
Поколебавшись, Питерс вытащил из промокшего кармана кителя слипшиеся остатки шоколада и отправил их в рот. Всё, это был самый-пресамый последний НЗ, больше нет ни крошки. Придётся умирать голодным, мрачно подумал он. Хотя… какая разница? ТАМ его это точно волновать не будет. Интересно, куда его отправят, когда он заявится в чистилище? Вроде бы особо не грешил… Ну, есть кое-что по мелочи, но ничего серьёзного. С другой стороны немцев он убил много, несколько десятков точно. Пулемёт не винтовка, убойная мощь гораздо сильнее.
Отвлёкшись от невесёлых размышлений лейтенант снова глянул в окно, где открывался хороший вид на уходящую вдаль улицу, туда откуда скоро должны будут появиться немцы. Нет, никого… Какого чёрта они медлят? Гарнизон Питерса уже устроился в доме и был готов встретить врага, покупая своим товарищам жизнь ценой своих. Но тут же устыдился своему нетерпению. Наоборот, он должен им спасибо сказать за такую медлительность! Ведь чем дольше противник не атакует тем больше союзников успеют перебраться через пролив. Эвакуация, несмотря на множество помех и потерь, идёт полным ходом.
…Когда его «Отряд самоубийц» добрёл до своего последнего в этой жизни оборонительного укрепления то Юджин лично обошёл все этажи, указывая каждому солдату место для обороны. По возможности, приказал почаще менять позиции, стрелять из разных окон, благо места хватало. Кроме своего верного пулемёта у него в группе было ещё два лёгких ручника и один тяжёлый станковый. Предстояло расположить их по уму, чтобы использовать огневую мощь пулемётов максимально эффективно.
Обзор на проезжую часть был отличный, сама улица почти не захламлена, так что вражеским пехотинцам в случае попадания под пули придётся прятаться за свою технику либо забегать в жилые дома. Но тут уж лейтенант ничего не мог поделать. Настоящей проблемой было то что их дом немцы могли легко обойти с флангов, особенно с правого, где жилые дома стояли вплотную к их четырёхэтажному укреплению. Не то что стрелять они даже могут вообще не заметить противника пока
