назначили строительную инспекцию дома Дуайтов. Покупатели собирались подписать сделку к 1 февраля. Я была потрясена безумными обвинениями Ребекки, но за несколько дней успокоилась. Ребекка неустойчива, я всегда подозревала. Ее приятель — ее мозгоправ. Это многое объясняет. Лучше держаться от нее на почтительном расстоянии, и не только из-за хамства во время последнего визита в мою контору, но и потому, что за последние недели несколько раз сталкивалась с Брайаном Макаллистером. Как правило — просто виделись на заправке или у супермаркета, но один раз встретились перед магазином в Кроссинге. Брайан был с мальчиками — они выбирали Ребекке рождественский подарок. Брайан тепло обнял меня и сказал, что им очень нравится Вендовер; они счастливы, что я продала им дом мечты. Я даже смотреть не могла на мальчиков — почему-то чувствовала себя сообщницей проступка Ребекки, молчаливым соучастником тяжкого бытового преступления. Роман Ребекки больше не веселил и не развлекал меня. Я решила подержать дистанцию.

Через несколько дней после подписания контракта Дуайтов я шла на почту и столкнулась на входе с Фрэнком Гетчеллом.

— Салют, Хильди, — пробормотал он, проходя мимо.

— Салют, Фрэнк, погоди-ка, — ответила я.

Фрэнк повернулся ко мне.

— У меня хорошие новости. Я продала дом Дуайтов.

— Да ну. — Фрэнк улыбнулся мне и, казалось, пытался найти подходящие слова, но в конце концов просто сказал: — Круто.

— Еще бы, и спасибо за работу. Я еще не получила счет.

— А. Наверное, я его так и не послал.

— Ну, тогда спасибо еще раз.

— Как дела в недвижимости?

— Не очень. Будет лучше через месяц примерно. Когда погода наладится. Только по твоей собственности у меня не было предложений. Почему бы тебе не назначить цену?

Фрэнк рассмеялся:

— Пожалуйста: пятьдесят миллионов долларов.

— Серьезно, Фрэнки. Подумай…

— Слушай, я тут выходил в море с Мэнни Бриггсом. В это время года я иногда с ним хожу; зимой-то у него экипажа нет…

— Да уж понятно, — сказала я.

Мэнни — из шестого или седьмого поколения мужчин Бриггсов, которые промышляли ловлей омаров в Вендовере. У Мэнни и его отца одно время был целый флот лодок, но сейчас остались только две. Летом не составляет труда набрать парней из школы и колледжа, однако зимой парни учатся. Мы с Мэнни одногодки. В старших классах моя подруга Линдси встречалась с ним, а я встречалась с его другом; мы привыкли встречаться до рассвета, потом утром жарились на солнце. Лодки воняли рыбой, топливом, и по'том парней. Мы с Линдси все лето ели омаров. Я приносила и домой — папе и Лизе. Джадд омаров не любил. Я с тех пор тоже не могу их видеть. Так бывает, когда переешь. Наверняка Мэнни Бриггс не ест омаров с детства.

— Ага, и я посмотрел на дом, который Санторелли строят на мысу Грей.

Вот теперь я заинтересовалась.

— Правда?

— Ага. — Он повернулся уходить, и я схватила его за рукав, отчего Фрэнки засмеялся. Он играл со мной — знал, что я умираю, хочу знать все о доме, который Санторелли строят на мысу Грей.

— Ну? Громадный? Уродливый?

Винс и Ник Санторелли — местные строители, сделавшие состояние в восьмидесятые и девяностые, когда наудачу строили дома на Северном берегу. Они работали с бостонским архитектором и создали несколько громадных и весьма привлекательных сооружений в Ипсвиче, Манчестере и Беверли-Фармс. Эти дома продавались за миллионы. Год назад они купили землю на мысу Грей, которая принадлежала Динам. Теперь младшие дети Динов выросли и перестали приезжать на лето в Вендовер. Они владели, пожалуй, самым лакомым куском земли во всем городе. Восемь акров — целый мыс. Если правильно поставить дом, вид на океан будет из любого окна. Дины выставили землю за пять миллионов долларов. Только за землю. И Винс Санторелли купил ее. Об этом говорили все местные брокеры. Братья Санторелли планировали построить дом и выставить его через колдуэллского брокера Саймона Эндрюса. А вскоре после закрытия сделки, может, через полгода, Саймона Эндрюса хватил удар на беговой дорожке в тренажерном зале. И никто не знал, кто теперь будет работать для Санторелли, когда дом закончат, и за сколько.

Я проезжала мимо участка много раз. Длинная подъездная дорожка с вековыми деревьями ведет прямо до мыса. Санторелли натянули поперек дорожки цепь, так что проехать, чтобы бросить взгляд, невозможно. Ну, не то чтобы невозможно, но это было бы незаконное проникновение. Вот уже год грузовики сновали по дорожке. Стройку было видно с воды, и я все лето ловила новости.

Мне очень был нужен этот дом. Частному брокеру вроде меня стало трудно соперничать с корпоративными — «Сотбис» и «Колдуэлл банкер». Мне нужно было несколько первоклассных сделок, чтобы снова стать лучшим брокером в окрестностях, — не просто старые дома со старыми жителями, но несколько новых, крупных участков. Скоро не останется местных, хранящих мне верность, все захотят работать с брокером, у которого продажи выше. Мне нужна земля Санторелли, а подходить к братьям следует, имея полное представление о собственности. Это будет крупнейшая продажа в истории Вендовера.

— Ну, Хильди, он большой. До неприличия. Не скажу, что уродливый. Я бы согласился в таком, жить. Большая круговая веранда. Очень неплохой дом. Хотя мне больше нравилось, когда там росли деревья.

— Фрэнк, я ужасно хочу его увидеть. Как думаешь, Мэнни возьмет меня как-нибудь утром с собой?

— Только если поможешь ему доставать ловушки, — засмеялся Фрэнк.

— Я могу перевязывать клешни, — сказала я. Мы с Линдси стали мастерами по перевязке клешней омаров в то лето, хотя один тяпнул-таки меня за палец, и было воспаление.

— Мэнни будет рад, если ты поедешь. Приходи завтра. В конце недели лодка встает на зимний прикол.

— Отлично. Я буду.

Вечером приехала Ребекка. Был четверг, вечер с Питером, а днем она заехала в мой офис, в смятении оттого, что Питер все отменил. Он позвонил ей утром, чтобы сказать, что на этой неделе не приедет. Я слышала, как она сначала поднялась по лестнице к кабинету Питера и трясла ручку его двери, а потом уже тихо спустилась и постучала ко мне. «Она не поверила, что его не будет, — подумала я, — или хотела прокрасться и немного пошпионить?»

Когда она пришла ко мне и рассказала, как она расстроена, что не увидит Питера, я ее пожалела. Я пригласила ее к себе домой, и Ребекка согласилась.

Она привезла японскую еду и белое вино. Когда она открыла бутылку, я сказала, что мне не хочется вина, и налила себе стакан сельтерской. Ребекке следует понять, что я не нуждаюсь