– Ничего себе! – восхищенно присвистнул Стивен.

Затрудняюсь сказать, что восхитило парня – инсталляция с зеркалом или грудь брюнетки в тонком кружевном бюстгальтере алого цвета. Я бы ставила на второе, потому что наши парни и увязавшийся за нами Элиот слишком уж рьяно кинулись ловить ворона, который с издевательским карканьем летал по комнате и бесцеремонно раскидывал вещи Льюсиллы. Стащил с трюмо косметичку, обосновался со своими сокровищами на шкафу и швырялся оттуда лаками, помадами и прочими пузыречками и баночками в парней, пытающихся его достать.

– Я пришибу этого пернатого нахала! – орала брюнетка, и, кажется, настроена она была весьма решительно.

Ухватив вторую туфлю, она полезла на шкаф. Острый и хищный каблук напугал меня во второй раз, и я с криком: «Не трогай Гошу, он хороший!» – бросилась отбивать любимца. Мой вопль удивил всех, включая ворона.

– А почему Гоша-то? – поразилась Бьянка мне на ухо.

– Да кто же его знает? – Я отмахнулась от подруги. – Поняла, он так давно со мной, что без имени уже как-то даже неловко.

Льюсилле было наплевать на мои слова, и пока мы с Бьянкой выясняли насущный вопрос имени для пернатого любимца, она кровожадно прицелилась острым каблуком моему Гошеньке в глаз.

Я даже испугаться не успела толком, как ворон взмахнул крыльями, которые превратились в черный туман, и издал угрожающее карканье. Волна магии была такой сильной, что зеркало со звоном полетело на пол, засыпав парней осколками, но вроде бы никто не пострадал.

Льюсилла, сбитая волной воздуха, кубарем скатилась с кресла, а ворон исчез в черной дымке.

– Ничего себе-е-е… – протянула Бьянка.

Я просто в ступоре смотрела на бедлам в комнате, а Льюсилла разразилась отборной бранью, требуя уборку, возмещение ущерба и еще чего-то. Но кто вникал в ее претензии?

– Почему там, где вы, всегда разрушения! – обратилась она к нам. – Достали постоянно путаться под ногами!

Мы на оскорбления отвечать не соизволили. К тому же ругань раздалась дальше по коридору. Похоже, ворон еще не завершил свой поход по комнатам и сейчас наводил порядок еще в чьих-то вещах.

– Я все же удавлю эту чертову птицу! – кровожадно заявила Льюсилла и натянула через голову платье. Первое попавшееся. Оказалось, то самое, которое она сняла перед этим – в винных брызгах. Вид она имела колоритный. Платье, словно облитое кровью, и красная туфля на острой шпильке в качестве оружия.

– Только посмей! – с угрозой заметила я.

– И что ты сделаешь? – насмешливо фыркнула она.

И меня бомбануло! Мой дар очень редко мне подчинялся. На самом деле почти никогда. Но сегодня все совпало. Злость, раздражение и сильные эмоции.

Алая туфля вывернулась из руки брюнетки и шлепнулась на пол, потопталась на ковре и пошла хищно наступать на свою хозяйку, планируя припечатать острым каблуком ей ногу.

Мы побежали смотреть, где наводит шороху Гоша, а Льюсилла побежала от туфли. Все за делом.

Обиднее всего стало, когда Гоша с такой же бесцеремонностью ворвался в комнаты парней, а потом и к нам с Бьянкой.

– Ты наглая коварная птица! – вопила я, пока он вытрясал мое нижнее белье. Розовые кружевные трусики упали на злобную и по причине своей злобности снова запертую в комнате тыкву. – Как ты смеешь, тварь этакая, меня подозревать?! Я тебя отогрела, приютила, а ты, мерзавец, мне не доверяешь?

Ворон обследовал мою комнату с особой тщательностью. Правда, сильно не насвинячил. Может быть, потому что я не пыталась отогнать его от своих вещей? Зато в комнате Стивена устроил бедлам. Они дрались с парнем из-за яркой рубашки с пальмами, галстука и красивого ножика, который совершенно точно не был ритуальным кинжалом, но все равно изумительно блестел.

К концу этого увлекательного приключения за вороном не гонялся только Лоутрок, который смотрел на него страдальчески, но почему-то даже не попытался кинуть чашкой, как Дон Жуан, снести волной ветра, как Фолк, не угрожал покрасить в розовый, как Бьянка (у нее, кстати, у единственной получилось). Я не успела подругу остановить, и она коварно распылила в сторону ворона спрей с ярко-розовой краской, и теперь хвост и крылья птицы стали ядовито-поросячьего оттенка.

– Ну вот что ты творишь? – выкрикнула я, когда ворон с возмущенным карканьем нарезал круг по комнате.

– Потому что он края потерял, – заявила подруга. – Как он смеет обыскивать меня?! Он с нами с самого начала путешествия, а ведет себя как последняя тварь.

Последняя тварь решил подтвердить свое гордое название. Он подхватил с тумбочки флакон с духами – дорогущими и нежно любимыми Бьянкой – и совершил невиданную, коварную вещь: под возмущенную ругань Бьянки выкинул их в окно. Даже бросившийся наперерез ему Тревор ситуацию не спас. Лишь зацепился за штору, уронил гардину на голову Фолка и добавил хаоса в творящийся дурдом. Шторами накрыло даже нас с Бьянкой, а ворон коварно растворился черным дымом и рванул кошмарить кого-то другого.

– Все! – Подруга устало села прямо на пол. – Я больше так не могу. Пусть делает, что хочет. По всей видимости, кинжал ищут и без нашей помощи. Не вижу смысла пытаться участвовать в этой гонке. Между прочим, Властелин сам особо не заморачивается. Иначе где он? Мы тут страдаем, а он прохлаждается неизвестно где. В итоге пернатая крашеная тварь осталась должна мне флакончик «Эсронно вамп». Блин! Я ведь их только что купила. Как он мог? Ни стыда, ни совести у твоего Гоши!

– Ну хочешь, я сбегаю и их поищу? – предложил Тревор расстроенной подруге.

– Я хочу, чтобы ты их купил, – ответила она, надув губы, но заметила, как печально вытягивается лицо Тревора, и торопливо добавила: – Но здесь их не продают, поэтому поищи, пожалуйста, мне без них очень грустно.

Тревор метнулся на улицу, с ним за компанию умчался Стивен. Фолк молча и без напоминаний начал возвращать на место гардину и шторы, а мы с Бьянкой присели на пол у кровати, и подруга положила мне голову на плечо.

– А знаешь, – медленно протянула она. – Я тебе на день рождения приготовила подарок. Хороший такой, душевный…

– Так до дня рождения еще два дня.

– Знаю. – Она вздохнула. – Но выпить хочется сейчас. Очень. Можно, конечно, у Лоутрока попросить, но это надо идти, а я так устала.

– А подарок можно выпить? – заинтересовалась я и облизнулась.

– Можно, и он холодненький… Ты ведь не против, если мы начнем отмечать на пару дней раньше?

Я была