Шрифт:
Закладка:
— Как это?
— Что это значит?
— Что ты придумал, Челюсть?
— Я оставил в их крюйт-камере тлеющий фитиль, как раз такой длины, чтобы мы успели вовремя смыться. Но теперь, люди, глядите во все зенки! Каждую минуту лохань может взлететь к дьяволу.
— Хо-хо-хо!
— Эй, пусти!
— Дай и мне!
Пираты столпились у поручней.
Джон-Челюсть поднялся на капитанский мостик, откуда проклятый торгаш был виден особенно хорошо.
— Держитесь покрепче, люди! — крикнул он вниз. — А то сиганете за борт, когда шарахнет.
Едва он успел это вымолвить, как «Галант» превратился в сплошной огненный шар, а мгновением позже раздался такой оглушительный гром, что у всех, кто его слышал, едва не полопались барабанные перепонки.
Настал конец «Галанта».
Обломки взлетели в воздух и ливнем обрушились в море. Шквал оказался настолько силен, что несколько деревяшек долетело аж до «Тормент оф Хэлл».
Сердце Джона-Челюсти, если допустить, что оно у него было, билось в бешеном ритме. Чертовское наслаждение доставляло ему это адское зрелище! Джон-Челюсть напряженно вглядывался вдаль. И только когда огромное черное облако дыма рассеялось, он обнаружил, что, вопреки ожиданиям, чертов парусник все еще держался на воде. Правда, с грехом пополам. Буг уже глубоко погрузился в волны, а корма задралась в небо. Транец торчал над водой, как гузка ныряющей утки. «А ты, однако, бравый парень, маленький «Галант», — с невольным восхищением пробормотал Джон, когда первое раздражение улеглось. — Ладно, побарахтайся еще, но это тебя не спасет. Рано или поздно ты ляжешь на дно!» Вслух же он прокричал вниз своим головорезам:
— Эй, люди, как вам понравилось?
Ответом ему был общий рев одобрения.
— Челюсть — голова!
— Здорово придумано!
Гул восторженных голосов волной прокатился по толпе.
— Все, дело сделано, — подвел черту довольный предводитель. — А теперь на полных парусах обратно в Карибику! Голову даю на отсечение, что на этой дырявой посудине даже живой крысы не осталось! Пусть кормят рыб! — Его челюсть довольно хрустнула.
Однако Джон-Челюсть просчитался. Несколько пар глаз, полных ненависти или отчаяния, смотрели вслед удаляющемуся пиратскому галеону. Одна пара принадлежала Витусу. Взрывной волной, словно гигантским кулаком, его вышвырнуло в открытое море чуть не на две длины корабля. Ледяная вода мгновенно привела его в чувство. Он забарахтался, наглотался соленой воды и вынырнул на поверхность, жадно хватая воздух. В ушах гудело, тупая боль разламывала затылок, но чудесным образом он остался невредим.
Первым делом ему на глаза попался тонущий «Галант», а затем он увидел удаляющийся на надутых парусах галеон «Тормент оф Хэлл», который успел развернуться и взять курс на запад.
— Погоди, подлец, как бы тебя там ни звали, еще встретимся! И тогда помоги тебе Бог! — в отчаянии погрозил Витус кулаком вслед пирату.
Через какое-то время корабль неожиданно исчез из поля зрения. Его заслонил большой предмет, который пригнала волна. Он был деревянным с двустворчатыми сомкнутыми дверцами. Витус узнал в нем шкапчик, принадлежавший когда-то капитану Арчибальду Стауту. Это было спасением. С огромным трудом Витус вскарабкался животом на шкап. Теперь дерево держало его на волнах.
Мало-помалу силы вернулись к нему, и он смог оглядеться. Повсюду были рассеяны обломки «Галанта», однако сам отважный корабль по-прежнему торчал над водой. А слева от него, может быть, на расстоянии сотни футов, дрейфовала большая шлюпка, правда, килем вверх, а на киле восседал… петух Джек. Одному Богу известно, как он туда попал. И все же это было живое существо, единственное, которое Витусу удалось обнаружить везде и всюду. Он принялся грести руками, направляя свое плавсредство к шлюпке.
Магистр и штурман О’Могрейн также выжили.
К концу боя пираты взяли их в клещи и оттеснили на бакборт, где тот и другой ожидали последнего, смертельного удара. О’Могрейн потому, что от усталости едва мог держать в руках шпагу. Магистр потому, что незадолго до этого потерял свои бериллы.
И тут совершенно неожиданно их оставили в покое, потому что все уставились на верхнюю палубу, где предводитель наткнулся на Витуса — столкновение, которого Магистр уже не мог разглядеть. О’Могрейн, со своей стороны, был так измотан, что без сил опустился на палубу, прислонившись к поручням галереи. У штурмана потемнело в глазах. Как только он пришел в себя, маленький ученый прокряхтел:
— Vae miserio, мой дорогой О’Могрейн! Горе несчастным! Я имею в виду этот пиратский сброд. Мы им еще покаж…
Оглушительный гром перекрыл его слова, и непреодолимая сила швырнула обоих в проход галереи.
О’Могрейн во второй раз потерял сознание, а вот маленький, но стойкий Магистр вышел из передряги невредимым, отделавшись парой синяков. Посему он сразу заметил, что корпус корабля начал крениться на нос, а палуба — уходить из-под ног. Он так и сяк старался привести О’Могрейна в чувство и, когда ничего другого не оставалось, вернул его к жизни парой увесистых оплеух, после чего оба понеслись на корму, прочь от клокочущей, захлестывающей корабль воды, по проходу, все выше и выше, до самой крайней точки галереи на корме парусника, которая теперь разом стала самой высокой точкой наряду со шканцами. И только здесь, сидя почти на стене пассажирских кают, они отдышались.
Чувства и разум постепенно возвращались к ним. Магистр обернулся к О’Могрейну:
— Мне так кажется, господин штурман, что с минуты на минуту мы напьемся досыта.
— Возможно, вы и правы, господин Магистр, — ответил О’Могрейн, — а может быть, и нет. Все зависит от того, где произошел взрыв. Если, как я подозреваю, в крюйт-камере, то рухнула вся средняя часть корабля, а может, и носовая. На корме, как видите, корпус почти цел, и, если выдержат шпангоуты, штевень и все прочее, наш добрый «Галант» еще постоит.
— Хм… Да уж, и в несчастье бывает, что везет! — усмехнулся Магистр. — Но не можем же мы тут торчать вечно, как в аистовом гнезде! Попробуйте-ка выпрямиться, насколько сможете, и посмотреть, где эта разбойничья шайка, — он сильно сощурился. — Сам я и за пару шагов ничего не вижу.
— Сейчас попробую, — штурман осторожно встал на ноги и заслонился ладонью от слепящего солнца. И вдруг удивленно присвистнул.
— Ну что там? — Магистр тоже приподнялся. — Они еще здесь, эти душегубы?
— Нет, удалились уже на несколько миль. Плывут на запад. Думаю, взяли курс на Карибы.
— Deo gratias! Но чего же, черт побери, вы так свистите? Что разглядели, О’Могрейн?
— Я вижу кирургика!
Как только Джон-Челюсть убрался со своими головорезами с «Галанта», Феба бросилась к кирургику, который лежал на палубе, точно мертвый. Она бережно приподняла
