– Спасибо. Сейчас чай организую и завтрак. Как там Юля? – задала волнующий меня вопрос.

– Очнулась. Доктор сказал, что еще час-полтора в таком состоянии, и мы бы получили овощ. Руку ей загипсовали. Накололи препаратами, поставили капельницу от обезвоживания. Теперь спит и состояние у нее стабильное. Недели две нужно будет пролежать в больнице. На соборование не попадает. Выпишется из больницы, уговорю ее поехать со мной по святым местам и к отцу Алексию, говорят, он чудеса творит с такими случаями, как наш. Может, к нему в ученики напрошусь.

– Он и бесов изгоняет? – спросила я.

– Да много чего умеет.

Попросила помочь Николая принести все из дома к чаю в беседку.

– Церковь одобрит ваши поездки по стране? – поинтересовалась я, наливая чай в чашки.

– Буду сегодня звонить и все согласовывать, чтобы сюда мне замену прислали. Увезу ее, лечить будем и голову, и душу, – ответил он.

Обратила внимание, что он практически не дергался и не закатывал глаза. Его облако было чисто-серым, чернота ушла.

– Вам стало лучше? – спросила я.

– Это вы про тик? Да, после молитв, после разговоров с мамой. Обида, оказывается, на нее у меня в глубине души сидела, затаилась, как змеюка. Молюсь каждый день за всех своих родных, за маму, за Юлю. У мамы ручки золотые, сколько она деток приняла, сколько беременностей разрешилось с ее помощью положительно. Прошу Господа за нее, чтобы он увидел все ее хорошие дела, чтобы услышал все слова благодарности в ее сторону, – говорил он с любовью о своей матери.

Тучка над его головой передвигалась, переливалась разными цветами серого. Ну что же, правильной дорогой идете, товарищи, как говорил дедушка Ленин. Главное, чтобы Юля за эти две недели в больнице ничего себе не надумала и не брыкнула копытцами, как горная козочка.

Поговорили еще с батюшкой, он извинился за свое поведение. Проводила его к воротам, да распрощались без обид друг к другу.

Теперь нужно с Волком рассчитаться. Плеснула ему кагору, мяса кусок хороший отрезала и понесла на его место. Вышел, все принял. Я снова поблагодарила его и сказала, от кого подношение и благодарности. Ушла, не стала мешать.

Ночные события немного выбили из колеи. День пошел не по обычному сценарию, а немного с перекосами. Но козы с курами не особо расстроились, а дочь встала на полчаса позже обычного. Не каждую ночь ее мама уезжает куда-то с двумя мужчинами.

В обед позвонила Ирина, судя по голосу, счастливая и довольная. Щебетала, что ее сынок вернулся, что ей предложили новую работу, что ее соседка уехала к родственникам за границу, а в связи с карантином ее теперь не пускают обратно в Россию.

– Ира, ты как себя чувствуешь? – спросила ее.

– Честно, тяжко себя собирать, то тут стрельнет, то тут кольнет, но не смертельно. Главное, голова ясная стала, как прежде. Нет того тумана, киселя в черепушке, нет муторных тяжелых мыслей, которые, как шары в боулинге, перекатываются туда-сюда в голове. Не хочется навредить себе и окружающим, ну и выпивать не тянет. Тогда же только выпивка и спасала от дурных помыслов наяву, – ответила она бодро.

– Снилось что? – поинтересовалась я.

– Ага, знаешь, такой сон интересный. Вроде я в воду залезла, а на меня куча пиявок налипло. Я их сдираю, а они снова липнут. Сдалась уже, а потом меня раз волной окатило, и все пиявки отвалились и пропали, – поделилась она. – Утром проснулась в хорошем настроении.

– Хороший сон, очень хороший, – ответила я.

– Ты меня ругать не будешь? – спросила Ирина.

– Ты с работы последний рулон туалетной бумаги домой утащила? – спросила ее насмешливо.

– Нет, – засмеялась она.

– Ну, тогда не буду, – успокоила ее.

– Я твой листочек случайно уронила в унитаз, и он сразу растворился, раскис. Первый раз вижу, чтобы так бумага быстро растворялась, – сказала она виновато.

– Ира, не расстраивайся, значит, отработала формула полностью. Сама себя ликвидировала. Как-нибудь приезжай ко мне, посмотрим, что там с защитами. Что с работой решила?

– Уходить буду. Предложили новую. Клиент старый проверенный позвал. Профиль такой же, зарплата такая же, плюс премии обещал. Работать дома, два раза в неделю в офисе появляться в связи с ситуацией в стране. Хоть ребенком займусь. Заберу всех своих клиентов. А то Ирина Игоревна так просто стул просиживает, за красивые глаза зарплату получает. Ну, вот и посмотрим, кто тут работает, а кто просто так, – разошлась она.

– Ира, тише, тише, не буди лихо, пока тихо. Делай, как считаешь нужным, но по совести.

– Все нормально, – рассмеялась она. – Буду общаться с теми, кому от меня ничего не нужно. С тобой вот, например. Слушай, вчера в шкаф полезла за одежкой, а у меня вещей новых с этикетками полно твоего размера. Возьмешь? Я их брала до своего кризиса в надежде похудеть. Мечта не сбылась.

– Ты хотела, чтобы у тебя размер изменился. Вот и изменился, но не так, как тебе нужно. Мечты сбываются, – подбодрила ее.

– Спасибо, дорогая. Ну что насчет шмоток?

– Ир, не жалко? Может, продашь, деньги будут, – мне было неудобно брать у нее что-либо, и так она вчера мне мою месячную зарплату скинула.

– Мне есть что продавать. Еще бы я со шмотками возилась. В общем, привезу, а там сама решай. Не тебе, так дочери подойдет, не вам, так может, таким, как я. На выходных с сыном приеду, можно? – спросила она.

– Приезжай, если хочешь. Только учти, у меня могут быть и непрошеные гости, – ответила я.

– Разберемся. Беседка у тебя классная, в ней спать будем.

– Дом большой, найду вам место. Что там свекровь? Как там муж? – спросила я.

– Живут. Муж звонил вчера вечером, переживал за сына. Свекровь еще в больничке, решают, что с руками делать.

– Как среагировал, узнав, что сын у тебя?

– На удивление спокойно. Услышал, что я трезвая и адекватная и успокоился. Обещал сегодня вечером продуктов подвезти.

– Как хорошо все складывается, тьфу-тьфу, не сглазить, – поплевала я через левое плечо.

– Ладно, суеверная ты наша, пошла я обедать, и тебе приятного аппетита, – посмеялась она.

Мы попрощались, и я отправилась обед готовить. Не успела я кастрюлю на плиту поставить, как в дверь позвонили. Вот как началось утро сяк наперекосяк, так и весь день будет, как Шалтай-Болтай. Дверь открываю, а там Саша стоит.

– Привет, Агнета. Я к тебе на обед, – и смотрит на меня так хитро, как Ленин на буржуазию.

– Здравствуйте, Александр. Не ждала я вас, батенька. Жрать у меня нечего, и мыслей никаких, чем вас по-быстрому накормить, – развела я руками.

Он губы обиженно поджал, тяжело вздохнул.

– Ну ладно, – ответил он и пошел к своей «Ниве».

Вот же нахал какой, еще и обижаться удумал на меня. Дверцу открывает и на заднее сиденье лезет. Вынимает что-то завернутое в полотенца.

– Мама шурпу варила. Много сделала, сказала, надо с хорошим человеком поделиться, – торжественно поставил кастрюльку на стол в беседку.

– Наверно, велела брату отвезти, а вы мне привезли? – засмеялась я.

– На их семью такой кастрюльки мало будет. Да и Ольга по ночам спит, а не по степям катается в поисках потеряшек. Зови Катюшку, обедать будем, – сказал он.

– Что-то мама ваша, Александр, подозрительно меня прикормить пытается, – рассмеялась я, втягивая носом аромат.

С дочей принесли тарелки, ложки, сметаны, хлеба нарезанного. В доме чайник поставили.

– Тебе, Агнета, тут надо мойку поставить и шкафчик с посудой, чтобы далеко не бегать.

– Возьми и поставь, – ответила ему.

– У тебя в сараях ничего такого не завалялось, чтобы в воплощении этой идеи пригодилось? – спросил он, отхлебывая суп.

– Не знаю, смотреть надо, – пожала я плечами.

– Ладно, я у себя посмотрю, а потом у тебя посмот-рим, – сказал он.

Шурпа была отменная, ароматная, с большим количеством зелени и крупными кусками мяса, в меру острая. Мама, конечно, у Александра готовила замечательно. Но вот такая забота обо мне с ее стороны немного напрягала.

– Саша, а маме своей ты про меня что рассказывал? – спросила я осторожно.

– Ничего не рассказывал. Ей Оля рассказала и Марина-продавщица, и тетя Маша, мама Васька. Про тебя уже вся деревня знает. Удивительно, что очередь