инквизитора через желудок лежит!

А уж как ученики на Эву и Аничку стали поглядывать… С интересом, с признательностью - те, кто много чего понял из прошлых дней. А то и с умилением и жаждой внимания, особенно самые младшие. И для всех у нее внимание находилось. Порхала птичкой по столовой, со всеми ладила, командовала, будто они ей уже принадлежали… Тьфу!

Вот только не мог не признать Киану Бхавин, что самое “тьфу” - это он.

Стоит ли рассуждать о чьей-то принадлежности, если он сам, со своими секретами и со всем своим неприглядным прошлым уже оказался в ее маленьких ладошках? Если вечера и ночи он проводит с ней - или с мыслями о ней, дни - наблюдая за ее действиями - и даже не орет почти. А утра - в ревнивой попытке выяснить, не выказывает ли она к кому больше интереса, чем другим, не выделяет ли кого-то больше.

А что дальше будет, а? Как в главной академии возле Агры? Инквизиторская крепость пала, похоже. И теперь не только золотом украшена, но и темными узорами. Мечи инквизиторские хранятся рядом с ведьмиными котелками, а вместо коней в стойлах - метлы... Вот так это представлялось. И делалось страшно, хотя ничего он не боялся прежде… И страшно, и важно, и нужно, и хочется… Вот только нельзя.... нельзя ему! И не потому, что она - ведьма. Что она - белобрысая Эва, взглядом своим доставшая до его зачерствевшего сердца. Что она - внезапная союзница, которая в своих интересах действует, а когда интересы эти будут удовлетворены, первая же от союза их откажется и встанет на другую сторону, на сторону Тьмы.

А потому что он слишком опасен. Для нее - больше всего.

Твари оставляют свой след. И не только в виде воспоминаний, ночных кошмаров, сродни тем, что Танья на инквизиторов наслала, или бесконечного погружения в боль каждый оборот. На протяжении десяти долгих лет. Боль, с которой ни в Совете никто не мог справиться, ни наставник, ни он сам. Боль и сгустки, которые, по смущенному признанию именитых магов, не позволят ему иметь здоровых наследников. Неисправимое напоминание о его провале и смерти его единственных друзей. Он ведь ни с кем так больше и не сблизился кроме наставника. Невозможно ведь сблизиться также, как с кем ты вместе рос, вместе учился, вместе в передряги попадал… а из последней один только и выбрался.

Поэтому Бхавин даже радовался этой боли. Расплате. А что семью не заведет… так он никогда и не стремился к семейным ценностям, в отличие от его старшего брата и сестры. Те могут спать спокойно. По закону его семья не могла отказать ему в наследстве или защите - он сам отказался во время одной из неприятных сцен. С облегчением. Но его дети, если бы они были - а их не будет! - имели право претендовать на свою часть благ. Вряд ли родственники захотели бы делиться.

Вот только твари оставили и совсем темные пятна на его светлой сути. Не раны, а зияющие провалы, в которые с легкостью могла утечь другая темнота. Тень другой. Присоединенные к родовому то ли проклятию, то ли напутствию - благословению, не позволявшему сближению с ведьмами в принципе, они могли в неподходящий момент проявить себя самым отвратительным образом. Уничтожить белобрысую. Или ее дочку. Он тогда точно отправится в Запределье и не вернется. Потому что если станет сам, лично причиной смерти той, кого должен ненавидеть, вся ненависть на него и обренется, ведь…

Осознав, до чего дошли его мысли и что он сам с собой уже не раз в мысленную борьбу вступил, глава академии мрачно вздохнул, мрачно дожевал свою кашу и мрачно уставился на излишне веселых учеников. Которые под этим взглядом перестали улыбаться и заработали ложками быстрее.

- Ну вот, а я уж думал ты совсем от пресветлой сути отбился, - сказал насмешливо сидящий рядом магистр Гур, - А нет, нормально все. Так что сразу понятно - шаг вправо - шаг влево и окунут лицом в грязь. И морду об лед расцарапают.

- Ха.Ха.Ха, - еще более мрачно ответил инквизитор.

- Нравится она тебе? - спросил Гур тихо.

Впрочем, их никто бы и не услышал. Потому что сидели они в отдалении, вдвоем лишь.

Впрочем, это не помешало главе рассердиться.

Впрочем…

А, да какая уже разница?

- На вопрос, кто больше нравится - блондинка или ведьма, инквизитор должен отвечать “да”, - буркнул он наставнику и другу и встал.

- Давно не слышал твои шутки, - как-то излишне радостно фыркнул этот самый наставник и друг.

- Это была последняя.

- И эта фраза тоже смешная…

- Ой да хватит уже!

Глава стремительно направился к выходу из столовой, но вспомнил, о чем они с Танья вчера перед расставанием условились. И также резко свернул на кухню.

Та, кстати, приличней выглядела, чем он помнил. И здесь убрались?

Ве-едьма…

- Сегодня вот эту склянку в ученический суп влей, - доверительно обратился он к старшему кухарю. В ком уверен был по определенным причинам. Но не сбрасывал со счетов, что тот предатель. Хотя важнее было то, что многие “доверительный разговор” слышали. А так как слуги крайне болтливы, то вскоре все об этом будут знать. И магистры тоже. - Только так, чтобы проверяющие не видели. В суп влей, а склянку отнеси и выброси сам в отхожую яму.

- А что в ней? - полюбопытствовал, впрочем, без интереса, мужчина с наполовину обожженным лицом.

- Не важно, - глава так быстро отвел взгляд, что всем, кому довелось бы за ним наблюдать, сразу понятно сделалось - важно очень даже.

План ведьма придумала.

… опять она. Вскоре в академии ни одно событие без Таньи не обойдется…

Что предатель точно среди слуг и магистров крутится - один из них. И о такой странности прознает. Но определелить, что в склянке, сам не сможет. Потому что там вода будет, они лишь таинственности напустят. А вот отнести пустую “выбросить” вызовется, сам же к Хирану отправится. Ну или в отхожую яму полезет, а потом отнесет. Чтобы тот определил и сложил в свою копилку неугодных дел, за которые можно Бхавина покарать.

- Мы же не сможем за пресветлым постоянно присматривать, - удивлялся глава накануне ночью. - Ну и что, что передаст? Мы откуда узнаем, кто это был? Кто отнес?

- А я так заговорю стекло,