Последние несколько часов, Соломон следовал пути, указанному Эрхартом, с особым вниманием, четко отдавая себе отчет в том, насколько далек он может быть сейчас от безопасности. Но альтернативы у него не было. Куда идти еще, он пока не знал. Это был, пока что, самый лучший вариант после Саламиса, а, точнее, того, что от него осталось. Если его все же и ведут в западню, или это направление более не актуально из-за смены локации медицинского лагеря, к примеру, Соломон точно не собирался сдаваться. С момента как он ушел от Саламиса, развалины которого ныне являются историей, ему все чаще приходило в голову, что сейчас он по-настоящему один. Чувствовать себя жертвой было самым неприятным сейчас, и лишь накопленный осадок от трагедии, подпитываемый увиденными ужасами, позволяет ему откинуть лишние аргументы ради его цели.

Незаметно для себя, он вышел из леса на проселочную дорогу в две стандартные полосы движения, с другой стороны которой было заросшее поле до горизонта. Грунтовая дорога была пуста, уходя далеко в обе стороны без каких-либо видимых развилок или поворотов. Сверившись с координатами, он быстро понял – путь его пролегает строго на север. Около часа он двигался в сторону теоретического медицинского лагеря по дороге, наличие которой доказывало организованность и первый признак инфраструктуры здешних коренных обитателей, ведь ЦРТ, как и Майя, никогда не отдавали приказа обустроить должным образом транспортную систему. Автомобили на службе у сотрудников лагеря обладали всеми возможностями проезжать по практически любой местности и по любой дороге. Сейчас они, наверняка, либо сгорели, либо их использует в обиходе кто-то другой. Изнуряющий путь заставил Соломона сделать остановку и в паре метров от дороги устроить привал.

Спустя полчаса Соломон убрал пустой контейнер из-под еды в рюкзак и собирался заняться техническим осмотром правой ноги, как услышал непривычный для этих мест шум. Пытаясь определить причину странного, но знакомого звука, Соломон не спеша вышел на дорогу, оглядываясь вокруг. Объект быстро приближался. Это был грузовой транспорт, причем, что было заметно по внешнему виду невооруженным взглядом – крайне старая модель, видимо, списанная. Водитель и пассажир осмотрели Соломона с особым вниманием, после чего переглянулись.

– Доброе. Куда держите путь? – Спросил водитель, высунувшись в окно. Мужчина был полноват, с заметным вторым подбородком, который даже не старалась прикрыть короткая, угольно-черная борода. Взгляд его был заинтересованным, в меру осторожным. Откровенно говоря, Соломон не мог представить, что этот миловидный толстячок может представлять для него какую-то опасность.

– В медицинский лагерь, – водитель переглянулся с пассажиром, молодым, коренастым парнем, – но если вы хоть немного подбросите, буду рад, а то нога уже устала, – задрав одну штанину, Соломон продемонстрировал щиколотку протеза. Водитель прищурился, вновь оглядел его с ног до головы и, кивнув в сторону кузова, спросил, – помочь залезть?

– Спасибо, справлюсь. Привык все сам, – более слов не последовало.

Грузовик тронулся, из кабины послышался голос водителя, заботливо растолковывающего парнишке: «Видел? Без ноги! Вот почему надо быть осторожным – чтобы не оттяпали так же, а ты все на рожон лезешь! Я ведь не просто так говорю тебе, дурак».

– Да понял я, бать, все понял, сколько можно…

– Сколько надо, столько и можно, раз понял, че тогда башкой не думаешь, когда работаешь? – и все в таком роде. Соломон улыбнулся, слушая, как то-ли отец, то-ли дядя наставляет своё дитя на путь истинный.

В кузове было пять человек, они сидели вдоль стен прямо на полу, ведь, как оказалось, транспорт не обладал пассажирскими местами, что, в целом, подходило под антураж. Соломон положил свой рюкзак и сел на него, следуя примеру остальных, использовавших кто сумки, кто коробки. Две женщины и трое мужчин сидели погруженные в свои мысли.

– Парень, нужна медицинская помощь? Есть медикаменты, могу подлатать, – предложил Соломону неизвестный мужчина, понять возраст которого было практически невозможно: гладкое, безэмоциональное лицо напоминало искусственное, а под сооруженными из двух оправ очками, прятались холодные, лишенные жизни глаза – словно он существовал на автомате.

– Нет, нет. Все хорошо, спасибо, – мужчина понимающе кивнул, – вы здесь доктор?

– Стараюсь им быть.

– Понятно. Мы же едем в лагерь помощи?

– Да. Хотя название не помешало бы. Ищешь кого-то?

– Да, – доктор продолжал смотреть на Соломона, ожидая ответа, – мои друзья были в благотворительной группе помощи людям еще до того, как случился… инцидент.

– Смею предположить, официально они числятся пропавшими без вести, раз ты один проделал такой путь, парень?

– Не могу сидеть и ждать. Незнание – это худшее, что можно представить в такой ситуации.

– Все сейчас туда едут… – Сказал другой мужчина, который сидел рядом с Соломоном. Он выглядел, как натуральный бродяга – волосы засаленными клочками торчали во все стороны, борода разрослась, казалось, по всему лицу, а нетронутые островки кожи покрывал серый налет дорожной пыли. И ждать, когда расплата придет, да смиренно встретится с теми, кто поклялся всем и вся, чтобы свершить месть. А все ради чего? Любви, жизни, может быть долбанной справедливости?