– Твои дальние родственники, – ответила мама. – Они тоже потомки Звериного короля. Только не прямые, в отличие от вас с Ноланом.

Саймон захлопал глазами и не сразу понял, что она имеет в виду. Звериный король ведь тоже происходил из королевской семьи Аништадта. Он украл Сердце Хищника и сбежал в Северную Америку, чтобы захватить там власть, но в его венах текла королевская кровь. Та же кровь, что объединяла остальных Наследников.

И раз эти ребята были потомками Звериного короля…

– Они что, тоже Наследники? – с трудом выдавил Саймон. Он никогда об этом не задумывался, а зря. Силы Звериного короля переходили только к старшему наследнику – или к наследникам, в их с Ноланом случае. Но у потомков Звериного короля могло быть много детей, ведь даже у Лео их было двое – отец Саймона и Зия.

Зия. Вспомнив о ней, он на мгновение забыл, как дышать. Она не знала про Лео. Никто не знал. И Саймон не представлял, как им расскажет.

Он не знал, заметила ли мама резкую смену его настроения, но она не стала поднимать эту тему.

– Да, Наследники, – ответила она на вопрос, про который он успел позабыть. – Это твой дедушка предложил их отыскать. Мы с остальными правителями только этим и занимались, пока вы путешествовали по миру. – Она с интересом поглядела на него. – Лео не говорил?

Саймон помотал головой, и в глазах защипало.

– Мам, мне… нужно тебе кое-что сказать.

Её взгляд резко переменился.

– Саймон… где дедушка? – спросила она со страхом, и Саймон почувствовал: она поняла. Он посмотрел в её глаза, полные страха и надежды, что сейчас он успокоит её, скажет, что Лео жив, что они с друзьями не пострадали, а Вадим побеждён, и всё замечательно, а Саймон скоро вернётся домой. Он так хотел ей соврать, что перехватывало дыхание, ведь он не знал, как сказать правду. Не знал, как сказать ей – как сказать Нолану, Малкольму и, главное, Зие, что Лео был мёртв.

Он просто смотрел маме в глаза, немо плача, и она притянула его к себе, покачивая в объятиях, как маленького ребёнка.

– Всё будет хорошо, – сдавленно прошептала она голосом, полным печали. – Всё будет хорошо, Саймон.

Но ведь не будет, и он понимал это. И поэтому, прижавшись к матери, он зажмурил глаза и наконец-то позволил себе окончательно поддаться горю.

***

Они простились с Лео вечером, собравшись в пещере у водопада. Сквозь каменный свод проникал единственный узкий луч света; его не хватало, чтобы разогнать тьму, но вода сверкала под ним, отбрасывая на стены неземные блики.

Несмотря на очевидные проблемы, которые должны были возникнуть, мама Саймона хотела вернуть тело Лео в Нью-Йорк и похоронить уже там, и от этого становилось чуточку легче. Так с ним могла попрощаться и Зия – оказывается, её не было в башне во время нападения Верховного Совета, а сейчас она жила в ПРИЮТе под охраной целой стаи волков. Но пока что горечь потери была слишком свежа, и все они устроились кругом на берегу чистого озера, осветив пещеру факелами и фонарями, и по очереди вспоминали Лео.

– Он знал про анимоксов всё. – Свет фонаря поблёскивал в стёклах очков Джема. – У него было столько историй, и он всегда отвечал на любые вопросы.

– Он был таким добрым, – добавила Ариана с едва заметной улыбкой, пробившейся сквозь печаль. – Даже когда у него были силы Звериного короля, он стремился сделать мир лучше.

– И он любил вас, как собственных внуков, – тихо сказала мама Саймона, обводя их взглядом и останавливаясь на Саймоне. – Он не жалел, что потерял силы. Только радовался, что увидит, как вы потихоньку взрослеете.

Но он не увидел. Он умер всего полтора года спустя после первой их встречи и теперь никогда не увидит их взрослыми.

И всё же Саймон не высказал свои мысли вслух. Слова не шли, хотя он очень хотел сказать что-нибудь. Лео заслуживал того, чтобы он что-то о нём сказал, но в горле стоял ком, а остаток сил уходил на то, чтобы поддерживать Уинтер, которая тихо плакала, уткнувшись ему в плечо. Когда ей рассказали про Лео, она не поверила. Потребовала увидеться с ним, и дядя Малкольм с мамой Саймона отвели её в угол пещеры, куда перенесли всех, кто не пережил ночь. Саймон не стал смотреть, как они поднимают покрывало, но до сих пор помнил отчаянные рыдания Уинтер.

Напоследок они почтили его память минутой молчания, а затем все потихоньку начали расходиться. Саймон остался сидеть, слепо глядя на факел, пылающий в центре бывшего круга. Никто его не окликнул, даже Джем с Арианой; они лишь искоса посмотрели на него, а потом вместе двинулись в сторону основной пещеры. Вскоре мама увела Уинтер, поддерживая её, и остался только дядя Малкольм, который сидел, подтянув ноги к широкой груди.

– Ты ни в чём не виноват, малыш, – тихо заметил он. – Ты же это понимаешь?

– Виноват, – пробормотал Саймон, вычерчивая узоры в песке, покрывающем пол пещеры. – Его убил Вадим, но приехал он из-за меня. Если бы я не искал Наследников…

– Если бы я быстрее добрался до крыши Небесной башни, Дэррил остался бы жив, – сказал дядя. – Если бы я хоть немного доверился матери, она бы тоже сейчас была с нами. Вся война за Хищника могла бы пойти по-другому. – Он поднял взгляд на Саймона, но тот смотрел на огонь. – Мы поступаем так, как считаем нужным в конкретный момент. Нельзя постоянно задумываться о прошлом. Это настоящая пытка, и она не закончится, пока ты не простишь себя и не научишься жить дальше.

– Но как? – тихо спросил Саймон. Сначала он решил, что дядя его не услышал, но тот протянул руку и похлопал его по колену.

– Я тоже не знаю, – ответил он. – Но очень стараюсь. Надеюсь, и ты постараешься.

Саймон зажмурился, сдерживая подступившие слёзы. Веки опухли и с трудом поднимались, а адреналин давно выветрился, и всё тело ныло от новых ран и старых воспоминаний.

– Зия никогда меня не простит, – сглотнув, прошептал он.

Малкольм устало вздохнул.

– Лео любил рисковать и ввязываться в разные авантюры. Зия прекрасно это понимает. Как-то она сказала… – Он замялся – видимо, не хотел нарушать данное жене слово, – но всё же продолжил: – Она сказала, что он всегда был в первую очередь защитником и только потом – отцом. Нет, разумеется, он безумно любил её. Но в нём текла кровь Звериного короля, а это накладывало определённую ответственность. Лео относился к ней очень серьёзно. И когда он