Шрифт:
Закладка:
– Ничего. Ничего, что можно было бы исправить прямо сейчас.
Потому что сколько бы раз это ни случалось, я так и не могла привыкнуть к сонму беспокойных духов, которые, завидев мое приближение, пытались вторгнуться в мою жизнь, стоило мне зазеваться. Я содрогнулась при мысли о том, что произойдет, если я соглашусь с Джейн.
– Хочешь, я отвечу Томасу?
Я посмотрела на Джека, пытаясь вспомнить, о чем мы говорили. Он поднял мой телефон.
– Встреча… сегодня вечером.
– Верно. – Мы пересекли Митинг-стрит и, свернув направо у магазина одежды «Берлинс», зашагали к Кинг-стрит. Я лишь мельком взглянула на витрину магазина, стараясь не вспоминать красное платье, которое мать купила там и которое я надела на свое сорокалетие. То самое платье, которое мы с Джеком считали причиной счастливого появления на свет близнецов. Слишком тесное для меня теперь, оно висело в глубине моего шкафа, но хранило в себе больше воспоминаний, нежели целый фотоальбом.
Я продолжила:
– Думаю, нам лучше встретиться где-нибудь помимо дома, потому что там находится съемочная группа, не говоря уже про Марка и Харви. Я уверена, что Марк что-то замышляет, и потому предпочла бы, чтобы он не знал, что мы делаем. По идее они должны закончить к шести, а там кто знает?
Я остановилась перед большой витриной книжного магазина «Бакстон Букс». Напомнив себе, что мне нужно больше читать и что приближается день рождения Софи, я сделала мысленную пометку вернуться в магазин и что-нибудь купить.
– Почему бы тебе не предложить ему встретиться с нами в половине седьмого за ужином? Пусть он сам выберет ресторан, а мы забронируем столик. Я также приглашу Джейн. Думаю, она захочет быть в курсе последних событий.
– Верно. И к тому же три – нечетное число для ужина.
– Точно, – сказала я, отводя глаза в сторону.
У меня не было ни малейшего желания услышать, что мои романтические инстинкты – не самые лучшие, а кто-то даже мог бы сказать, что они совершенно не соответствуют действительности. В конце концов, я когда-то встречалась с Марком Лонго и считала его брата Энтони отличной парой для Джейн. И то и другое обернулось жуткой неудачей, но, по крайней мере, я вынесла из этого кое-какой урок. Это да.
Мы свернули с Кинг-стрит и побрели по закоулкам к городской библиотеке на территории кампуса Чарльстонского колледжа. Джек затронул тему, которую я предвидела.
– Нола сказала, что хотела бы подать заявление в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Заявила, что если она хочет продолжить писать песни, то этот университет самое то. А заодно она вернется к своим корням. В конце концов, первые тринадцать лет своей жизни она росла в Лос-Анджелесе.
Я кивнула:
– Она также упомянула колледжи в Нью-Йорке и Огайо, где обучают не только написанию песен. А недавно упомянула Севани и Тулейн. Лично я считаю, что если она не уверена, какую специальность ей выбрать, то лучше начать с Университета Южной Каролины или Чарльстонского колледжа, а затем, если нужно, перевестись, когда она поймет, чего, собственно, ей хочется.
– Я тоже так думаю, – сказал Джек.
– Что?
– Я тоже не готов с ней распрощаться. Мне не по себе при мысли о том, что она будет так далеко от дома. Не могу поверить, что я так долго не знал о ее существовании… и как за такое короткое время она стала такой огромной частью моей жизни.
– Верно. Моей тоже. – Я костяшками пальцев смахнула коварную каплю влаги с ресниц. – Аллергия, – пояснила я, поймав на себе взгляд Джека.
– Зимняя аллергия хуже всего. – Он взял мою руку и сжал ее, а затем отпустил.
Я прочистила горло:
– Я слышала, что ты сказал Марку про недавнюю запись в блоге. Что-то насчет алмазов Конфедерации?
Джек засунул руки в карманы, как он это делал, когда, глубоко задумавшись, расхаживал по кабинету.
– Ага. Судя по всему, некий охотник за кладами, завсегдатай Интернета, известный как блогер Черная Борода, заявил, что раскопал какие-то факты о том, что алмазы – не единственная часть сокровищ, подаренных Конфедерации султаном Брунея. Что есть некая связь с Алмазом Надежды.
– И люди восприняли это всерьез?
– Когда существует вероятность найти ценный клад, люди обращают на это внимание. Вроде того, как упоминание о новом сорте роз вызывает слюнки у садоводов твоего отца. С той разницей, что, когда речь идет об охоте за сокровищами, тут задействованы настоящие деньги, поэтому в ней царит высокая конкуренция. А кое-кто не гнушается и грязными методами.
– Так вот почему Марк следит за такими блогами! Но ведь это неправда, верно? Мы нашли в часах все бриллианты. Их не может быть больше, иначе мы бы уже слышали о них.
Джек пожал плечами:
– Думаю, возможно все. Недавно в USA Today была статья о том, что Алмаз Надежды был отправлен из Смитсоновского музея естественной истории в музей Гарри Уинстона в Нью-Йорке для очистки и мелкой реставрации. Один мой читатель прислал ее мне по электронной почте, поскольку в ней упоминалась история алмаза и различные заговоры, включая возможную связь с алмазами Конфедерации. Читатель знал, что я работаю над книгой о бриллиантах, поэтому подумал, что статья может меня заинтересовать. Судя по всему, он не знает о книге Марка.
– И я надеюсь, ты ему не сказал. Не хотелось бы думать, что благодаря тебе Марк получил хотя бы цент гонорара.
– Я скорее склею себе губы. – Он взял меня за руку и подвел нас обоих к краю тротуара. Мимо нас гуськом прошествовали две девушки в толстовках с логотипом колледжа Чарльстона. Обе разговаривали и одновременно яростно шлепали пальцами по экранам своих телефонов, ни разу не споткнувшись и не подняв глаз.
– Разве Алмаз Надежда не принадлежал когда-то Марии-Антуанетте? – спросила я, когда мы зашагали дальше.
– Не ей лично, но он принадлежал французской королевской семье, пока им не отрубили головы. Вот почему легенда гласит, что он проклят. Ничто так не способствует нехорошим слухам, как смерть под ножом гильотины.
– Готова спорить на что угодно. Итак, что общего у Алмаза Надежды с алмазами Конфедерации? Как я понимаю, это должно быть довольно правдоподобно, чтобы взволновать пишущих про клады блогеров.
Джек странно посмотрел на меня:
– Ты действительно хочешь знать?
– Конечно. Если Марк снова начнет копать, наверно, я должна знать почему.
– Разумно. Что ж, когда во время революции французская казна была разграблена, Французский Голубой – как тогда
