Шрифт:
Закладка:
Благодарные зуавы отправят ей во дворец Фарнезе великолепный букет, перевязанный лентами, на каждой из которых они написали название госпиталя[312].
Пять месяцев спустя, 18 апреля 1868 года, несмотря на свечи, зажженные в церквях юной Виттельсбах, ее возлюбленный умер вскоре после того, как ему исполнилось тридцать два[313]. Леон де Лаваис, брат зуава и медик, оплачивает гонорар доктору Буттуре, счет в отеле «экономкласса», несколько просроченных счетов изготовителя рам и портного Камбулив на площади Мадлен. Он отправляет тело покойного в Париж. Семейный совет немедленно созывается мировым судьей 8-го округа[314]. Дедушка Дэзи, ее дяди и тетя отказываются от своей доли наследства в пользу сироты. Решается вопрос о выборе, гарантиях надежности и платежеспособности будущих опекунов. Опекунами назначаются старый отец Эммануэля (который теперь проводит большую часть времени в Максили, Кот-д’Ор) и Адольф, брат – биржевой агент. Однако, как было решено Эммануэлем, Дэзи и ее гувернантка отправляются в Лион. Берто, зять зуава, служит там капитаном 17-го артиллерийского полка. Лаура, его жена, воспитывает двоих детей, дочь и сына, они проживают на улице Милосердия, недалеко от площади Белькур[315].
Парижанки
Вполне возможно, что в словарях отметят как важнейшие даты из ее жизни день взятия Гаэты и посещение вечера у Вердюренов. Веер, положенный ею на кресло, чтобы лучше аплодировать Вентейлю, заслуживает большей известности, чем веер, сломанный г-жой фон Меттерних, когда освистывали Вагнера.
Матери достаточно увидеть улыбку своего ребенка, чтобы убедиться в реальности высшего блаженства.
Двумя годами позже, в одну ненастную ночь с грозой и проливным дождем, в палаццо Фарнезе и его лабиринте темных комнат единственный лучик света пробивался сквозь тьму огромной комнаты. На кровати уже окоченевший ребенок: единственная дочь королевской четы Неаполя, отнятая у них за несколько часов загадочной болезнью. Размытая полумраком и убитая горем толпа смотрела на преклонившую колени женщину. Это Мария София. Скульптор делает слепок с маленькой девочки, черты которой уже искажены смертью. Мать вздрагивает в испуге, когда слышит звук льющегося на глаза гипса. Все убеждают ее смириться с этим ужасом, обещая, что усопшая не останется без ресниц[316]. Весь день она держала маленькое тельце у себя на коленях и разговаривала с ним.
После десяти лет брака под давлением императора Франца Иосифа и папского двора Франциск, который все еще отказывался покидать Рим[317], наконец согласился на операцию, чтобы исправить свой физический изъян.
Королева беременна. Наконец-то!
В салонах, когда женщин не было рядом, мужчины рассказывали друг другу нескромный анекдот:
«Королева и ее сестра, императрица Австрии, поделились друг с другом своими маленькими несчастьями. Зашел разговор о наследнике, и императрица сокрушалась, что у ее сестры его нет.
– У тебя будет наследник, – сказала ей сестра, – при условии, что ты примешь мой подарок и, главное, что ты поклянешься мне использовать его.
– Клянусь! – воскликнула королева.
А подарком оказалась чудесная двуспальная кровать!»
Но оставим эти великие умы в покое. Конечно, радости неаполитанцев не было предела, тем более что принцесса Пьемонта, невестка и племянница узурпатора Виктора Эммануила, тоже забеременела[318]. Все верные подданные Бурбонов с нетерпением ждали рождения дофина. Ведь рождение мальчика добавляло легитимности династическим притязаниям его семьи.
Поклонники прежнего королевского рода организовали сбор средств, чтобы осыпать Марию Софию более щедрыми подарками, чем те, которые итальянцы предложат принцессе Маргарите[319]. Знатные дамы неаполитанского общества подарили своей экс-королеве прекрасный комплект одежды синего цвета («Пусть это будет принц!»). Жюли и Адольф де Ротшильды доставили огромную коробку с изображением их герба, с колыбелью внутри, тоже синего цвета, наверху которой были закреплены корона и звезда.
«Я надеюсь, что его звезда будет лучше моей», – сказал Франциск II, увидев этот подарок.
Марию Софию эта своеобразная конкуренция рожениц не заботила. Конечно, она ни за что не отказалась бы от амбиций вернуть свою корону и былую роскошь своей жизни в Неаполе. Однако, на мой взгляд, это дитя помогло бы ей вырваться из глубокой тьмы, в которой она была заживо погребена после смерти Эммануила. Завтра она сможет избавиться от своих мрачных мыслей, заглянуть в будущее и вкусить радости законного союза. Оставив позади разбитые мечты, проклятую любовь и ее радости, потерянные навсегда! Оставив позади прошлое…
Сисси отправилась в поездку, чтобы присутствовать на ее родах вместо будущей крестной матери, императрицы Марии Анны[320]. Она путешествовала по Риму в ландо вместе с Франциском II, затем поселилась в палаццо Фарнезе. Мария Кристина Пия появилась на свет[321] 24 декабря, в канун Рождества, как и ее тетя Елизавета[322]. Последняя всю ночь поддерживала свою сестру и хлопотала в коридорах дворца в простом неглиже[323]. Именно она около трех часов ночи пошла будить акушера Фрелиха и баварскую повитуху, которых она вызвала перед отъездом из Вены[324].
