король хотел добавить еще обязательство западных держав предоставить гарантии, что их соглашение с Австрией не будет содержать секретной оговорки в ущерб Пьемонту и Италии»[244]. Получив ответ из Турина, официальный Лондон заявил, что союзники не будут вмешиваться в вопрос об эмигрантах и их имуществе.

9 января 1855 года состоялось совещание с участием Кавура, Дабормида, Раттацци, Ламарморы, де Гиша и Хадсона. Сверив еще раз позиции своих стран, стороны констатировали, что не существует непреодолимых преград для достижения согласия. Министр иностранных дел Дабормида, правда, выступил против союза, если в нем будет находиться Австрия. Необходимо, чтобы Вена прекратила преследовать итальянцев и изымать их имущество. Британец и француз ответили, что правительства их стран не будут вмешиваться в спорные вопросы между Пьемонтом и Австрией.

Кавур предложил зафиксировать в окончательном тексте союзного договора секретный пункт, по которому Сардиния берет на себя обязательства защищать ломбардцев. В конечном итоге Хадсон и де Гиш внесли этот пункт в проект документа. Дабормида остался при своем мнении и заявил, что подает в отставку.

В ту же ночь Кавур направился к королю и доложил о встрече с послами и проекте документа. Дальнейшая задержка с заключением союзного договора, по его мнению, шла во вред Пьемонту, поэтому он был готов уйти в отставку. Виктор Эммануил II приветствовал достигнутые договоренности с Францией и Великобританией и одобрил отставку министра иностранных дел. Обязанности министра взял на себя Кавур. Вечером 10 января 1855 года документ о присоединении Пьемонта к англо-французскому соглашению от 10 апреля 1854 года был подписан. Ночью Кавур направил срочное письмо сардинскому послу в Лондоне, в котором сообщил, что договор подписан «по дружескому приглашению»[245] послов Англии и Франции.

Наступила самая тяжелая пора — убедить общество и парламент в необходимости установления союзнических отношений с Великобританией и Францией и вступления в войну с Россией. В армии нашлось много скептиков, которые утверждали, что стали наемниками и будут воевать за чужие интересы. Правые роялисты, консерваторы не хотели вступления в войну с Россией, поскольку царь был оплотом старых порядков и всегда выступал против либералов и революционеров. Крайне левые политики заявили, что монархия дискредитировала себя и пошла на услужение Австрии, забыв о своих собратьях в Ломбардии, Венеции и других частях Италии. Армия пойдет сражаться, но не за дело итальянцев и их независимости. Предпринимательские круги сокрушались о финансовых потерях, связанных с разрывом деловых отношений с Россией.

26 января 1855 года были уточнены и подписаны военная и финансовая конвенции. В соответствии с этими документами, Сардиния направляла на театр боевых действий 15-тысячный корпус под командованием пьемонтского генерала. Союзники брали на себя обязательство использовать сардинцев как единое подразделение. Кроме того, Великобритания предоставляла Пьемонту заем в размере одного миллиона фунтов, половина из которых должна была быть выплачена сразу, а другая половина — через шесть месяцев. Британцы брали на себя расходы, связанные с транспортировкой пьемонтского корпуса на восток[246].

На следующий день документы были направлены в парламент. 3 февраля началось обсуждение конвенций в палате депутатов. Практически всю неделю шла бурная дискуссия. Столкнулись противоположные точки зрения. Брофферио доказывал, что договор не был ни «справедливым, ни национальным, ни полезным, ни необходимым». Пьемонт, по его мнению, должен заключать союзы с «народами, страдающими за свободу», — с Грецией, Польшей, Венгрией, французскими республиканцами, а не с деспотами[247].

Генерал Дурандо убежденно отстаивал необходимость участия в войне на стороне союзников. «Задумайтесь, — с жаром говорил он, — что в момент великого движения всей Европы, когда она открывает вам объятия, вы отталкиваете ее. Если вы остаетесь инертными, если объявляете политику нейтралитета, в которую никто не поверит, возможно, вы живете политически, но ваши сыновья или сыновья ваших сыновей умрут без чести у подножия Альп, и вместе с ними будут похоронены последние надежды Италии»[248].

Всесильный министр времен короля Карла Альберта граф Маргерита заявил, что документы противоречат интересам Пьемонта и традиционной политике Савойского дома. Против союза с Францией и Великобританией в деле войны с Россией выступил и старший брат Кавура.

Председатель комитета по международным делам Ланца поддержал проекты документов. Россия, по его мнению, угнетает народы, а ее победа стала бы триумфом полуварварского деспота над цивилизованным миром. Пьемонт должен связать свою судьбу с остальной Европой в момент огромных усилий, чтобы предотвратить эту катастрофу.

Три раза — 6, 7 и 9 февраля 1855 года — поднимался на трибуну глава кабинета министров, чтобы убедить депутатов поддержать присоединение Пьемонта к союзникам. Война, которая идет на востоке континента, по его мнению, имела глобальное значение. В результате ее царь мог занять Константинополь, а Черное море стать русским озером. Российский флот отправится в Средиземное море и столкнется с флотами и интересами Франции и Англии. Такое развитие событий будет равносильно отречению Пьемонта от его стремлений к будущему, потому что тогда королевство станет жертвой континентальных войн, которые с незапамятных времен стали проклятьем Италии.

Кавур отрицал, что Пьемонт был принужден к альянсу западными державами. Он отвергал нападки противников, которые утверждали, что правительство обещало уступить Савойю Франции. Чтобы развенчать миф о безопасном существовании, провозгласив нейтралитет, он напомнил депутатам о том, что случилось в Венеции в 1796 году, когда она надеялась спасти себя, оставаясь нейтральным государством, в то время как Бонапарт вытеснял австрийцев из Северной Италии.

На выпад о том, что глава правительства хочет привести Пьемонт к союзу с Австрией, Кавур ответил, что если в ходе событий их флаг окажется недалеко от австрийского, то это будет означать, что Австрия, а не Пьемонт изменила своим принципам. Для Пьемонта было бы определенно глупо отказаться от союза с западными державами, с чем было связано ее благополучие только потому, что Австрия увидела новый свет в своей внешней политике. Союз между Францией и Англией — «величайший факт в современной истории»[249].

Кавур доказывал, что сейчас Пьемонт идет цивилизованным путем, показывая всему миру, что сам выбирает свою дорогу и отстаивает общие ценности. Каким способом союзнические документы могут помочь в деле объединения Италии? Заговоры, мятежи и революции прошлого не только не приближали объединение страны, но и разоряли Италию, делая ее в глазах европейских народов менее достойной лучшей жизни. Настало время поднять престиж Италии, а ее народу встать вровень с передовыми народами. Долг пьемонтцев показать, что сыновья Италии умеют бороться как герои на полях славы. «И я уверен, — завершал 9 февраля свое выступление глава правительства, — что лавры, какие наши солдаты завоюют на Востоке, помогут будущей