Денег нет, визы в пролете – настроение максимально не соответствовало успеху. Но дело, к сожалению, никогда не двигается, если просто грустить, поэтому мы пересказали весь диалог агентству и начали ждать, пока оно свяжется с какими-то вышестоящими организациями, чтобы принять наш вопрос. Мы сразу же разложили наши варианты действий: в следующий раз посольство работает только через два дня, то есть, если мы не отдадим паспорта сейчас, то сможем получить их только через 5 дней, что выбивает нас из графика на невероятно дорогие два дня, поэтому надо успевать только сегодня.

Приходит сообщение от ребят, что у них не выходит связаться с нужными чуваками и нам нужно пробовать уговорить посольство здесь. Мы снова зашли в здание представительства, и Петян включил свою самую действенную методику уговаривания: честность.

Я не знаю, как у него получается так эмоционально рассказывать о происходящем, но знаю то, что у него это всегда срабатывает, и единственное, что нужно делать в этот момент, – не мешать ему.

– Как вас зовут? – Петян всегда заводит разговор именно со знакомства, несмотря на то что мы общаемся с собеседником уже полдня.

– Эмма, – представилась женщина лет 50 в синем платке, сидящая по ту сторону стекла.

– Эмма, послушайте, мы – студенты, мы делаем проект, смысл которого в том, что студенты могут совершать невозможное, а именно хотим доехать на старой русской машине в Дубай и обратно, а отказ в двойном въезде означает, что мы не можем этого сделать. Это никак не подходит, поймите, ведь за нами следит вся Россия.

Дальше прямо как в кино: Эмма вздохнула, сняла очки и томным голосом сказала, что попробует что-нибудь решить.

По ту сторону стекла постоянно ходил какой-то мужик, который впоследствии оказался тем самым звеном, которое может принять решение по нашему поводу. Но по неизвестным причинам, якобы не зависящим от него, мы не могли получить двойной въезд.

Время работы посольства заканчивалось через несколько минут. Мы добежали до Интернета, где получили крайне приятную новость – агентство приняло решение выдать нам повторные визы, которые мы сможем получить в Дубае. Радости были полные штаны, мы бегом вернулись в уже закрывающееся посольство, Эмма выдала нам талоны на оплату пошлины и сказала, что мы можем занести паспорта после закрытия.

Я с Аней остался караулить здание, а парни улетели в центр города, чтобы в определенном банке заплатить за визы. Их реально долго не было – время отсутствия не соответствовало никаким подсчетам.

Дозвонился до ребят с телефона охранника – они были уже на полпути обратно. Успокаивал свои нервы под около-дабстеп, льющийся из динамиков Анькиного телефона, посредством импульсивных движений рук и ног, пытаясь изображать уличные танцы.

Наконец девятка выкатилась из-за угла, парни прямо на ходу передали мне документы, и я мигом запихнул их в окошко здания посольства. Успели.

Музыка и подростки

ДИМА

После заброса документов в посольство у Петьки оставалось примерно полдня, чтобы отвезти Аньку в Гюмри, откуда она на поезде поедет домой. У нас же с Федей эти полдня предназначались на то, чтобы заценить Ереван, поиграть на улице и найти ночлег. Охранник у посольства подсказал, что если мы хотим заработать денег за игру на улице, то лучше нам идти на Северный проспект – местную пешеходную улицу, где сосредоточено большинство людей. Так мы и сделали.

Мы шли максимально налегке – чехол с гитарой, и все. Остальное уехало вместе с Петей. Лавируя между ереванскими улочками и проспектами, мы оказались у «Каскада» – большой лестнице в центре города. Лестница – максимально условное название, потому что помимо ступенек здесь было огромное количество фонтанов, статуй и даже музеев. Спустившись с сего сооружения, я остановил взгляд на девушке в черном, которая стояла на нашем пути.

– Федь, мне кажется, это Ева, моя одноклассница, я рассказывал вам вчера про нее. Нет, Федь, это точно Ева!

Она смотрела на меня не менее большими и круглыми глазами – мы не виделись года два точно и встретились на ее малой родине.

Ева ждала то ли сестру, то ли подругу и должна была вот-вот уйти, но тут появились мы. Ни на десять минут позже, ни раньше, ни на соседней улице, а прямо здесь и прямо сейчас – это какое-то волшебство. Я был максимально рад такой случайной встрече, хоть мы никогда и не общались особо близко. Ева подсказала нам пару клевых мест и сказала, что попробует помочь со впиской, а мы отправились все еще к тому Северному проспекту.

Открытие этой поездки для меня – инжир. Я ни разу не пробовал его до этого трипа, и, если честно, он вообще ассоциировался у меня с чем-то горьким, потому что созвучен с имбирем. Тем не менее мы закупились инжиром и экспериментировали с поеданием его с кожурой и без напротив Ереванского оперного театра.

Найдя первую локацию на Северном проспекте, я настроил свой Ibanez[52] и начал петь. Федя ходил вокруг, привлекая людей к нашей картонке, и оценивал, насколько хорошо меня слышно справа, слева и спереди. С акустикой действительно была проблема, и мы попытались найти другие места, где звук был бы максимально похож на звук в «Олимпийском» – на меньшее мы и не рассчитывали. На одной из точек я начал петь песню группы «Нервы – Кофе – мой друг», и в моменте, где надо брать ноту на октаву выше предыдущей, я промазал везде, где можно, и начал страшно лажать. Толпа не заставила ждать своей реакции, и мимо проходящий мужик одернул меня, сказав:

– ТЫ ПОЙ НОРМАЛЬНО, ЧТОБЫ ВСЕ КАЙФОВАЛИ, А ТО ЧЕ ТЫ ТУТ УСТРОИЛ?!

Справедливо.

Максимально справедливо.

Я просто начал петь сначала и без всяких напрягов исполнил песню.

Денег капало очень мало, поэтому мы решили покинуть проспект. Следующая локация – площадь Республики. Федя уже порядком подустал от всего – от песен, которые я пою уже какой день, от ситуации с деньгами, и вообще нам все еще негде ночевать. Но тут вдруг наше место оказалось максимально удачным – большая проходимость, хорошая акустика и мои разогревшиеся связки. Вокруг сразу же собралась толпа школьников, в которую очень удачно вписался Федя, рассказывая ребятам о том, кто мы такие и что тут делаем. Заодно подтянулась Анна – очень большая и странная женщина. В перерывах между песнями она донимала меня рассказами о своей тяжелой жизни писательницы и джазовой певицы, которые вели к очень странному исходу диалога. После очередной песни она