лезть по канату? Насколько я помню свой вчерашний спуск в Арзамасе, это не очень удачная затея.

Как он только успел так быстро пролезть по веревке? Неужели уже убежал?

В это самое мгновение около чердачного проема на крыше соседнего дома появился мой искомый стрелок и выстрелил в меня из винтовки. Я успел пригнуться за парапет и отползти в сторону, чтобы сменить позицию.

Затем подождал немного, выглянул и увидел, как противник нырнул в чердачные проем. Сейчас он вылезет в подъезд, спустится по лестнице и выбежит на улицу. А там поминай, как звали. И ниточка к Койоту останется оборванной.

Замычав от неудовольствия, я закинул автомат за спину и подошел к краю крыши, где была прицеплена веревка. Глянул на ладони, где еще остались волдыри от вчерашнего путешествия. Потом поплевал на них и залез на веревку.

Веревка сильно прогнулась под моим весом, я даже испугался, что она сейчас оборвется. Внизу темнела узкая улочка, покрытая тающим снегом и слякотью. На обочине припаркованы автомобили, неторопливо прошествовали несколько прохожих.

Никто меня не видел, только там, вдали, на соседней широкой улице, толпились люди и свистели постовые. Там до сих пор еще разбирались с произошедшей перестрелкой. Кажется, никто и не слышал, что мы здесь на крыше обменялись выстрелами.

Ну да ладно, хватит глазеть. Поначалу ноги свесились с веревки вниз, отяжелели от неожиданной потери устойчивости и мне пришлось напрячься, чтобы закинуть их на веревку и обхватить ее. Наконец, мне удалось сделать это и я, не теряя времени, пополз по веревке к соседнему дому, напоминая со стороны бойца, переправляющегося по канату через бурную горную реку.

Ползти было недалеко, метров двадцать, но к середине пути я вдруг почувствовал, как у меня ослабели руки. Сказывалась беспрерывная двухдневная погоня за объектом. Я остановился, чувствуя, как кружится голова.

С головы слетел парик с лысиной и упал вниз, на тротуар. Эх, теперь я перестал быть знаменитым ученым Курчатовым.

Я глядел снизу вверх на дом, куда полз, и он завертелся у меня перед глазами, уходя куда-то в сторону. Я затряс головой, стараясь привести себя в чувство и ноги опять сползли с веревки. Я почувствовал, что у меня разжимаются пальцы руки.

Это плохо, так и соскользнуть недолго. Я висел на веревке на самой середине между домами и мог полететь вниз в любое мгновение. Пальца стали вдруг как ватные, я едва мог их согнуть.

— Давай, напрягись, — приказал я себе, со свистом выдыхая воздух. — Ты не должен сдохнуть так нелепо, свалившись мешком на улицу.

Не знаю как, но мне удалось успокоиться и унять дрожащие руки. Затем я напрягся и поднял ноги, хотя мне и не удалось это сделать с первой попытки. Только потом я снова пополз дальше.

Добравшись до края крыши дома напротив, я тоже пытался закинуть ноги за парапет, но опять сделал это не сразу. Мне удалось забросить их лишь с третьей попытки, когда мои пальцы тряслись от напряжения.

Хорошо еще, что оградка у парапета была прочной и тонкой, удобной для того, чтобы держаться для нее. Я вцепился в нее, как в родную мать. Наконец, мне удалось забраться на крышу и некоторое время я лежал на ней на спине, глядя в голубое небо, по которому плыли облака. Ствол автомата упирался мне в ребра.

Солнце начало греть все сильнее и мне даже стало жарко. По щекам потекли капли пота. Долго лежать не было времени, я с трудом поднялся на ноги и побежал к чердачному проему. За это время, пока я карабкался с крыши на крышу, мой стрелок мог уже убежать на край света.

По дороге я наткнулся на снайперскую винтовку, оставленную возле чердачного прохода. Ну конечно, не возьмет же он оружие с собой, чтобы не разгуливать с ним по улице. Пожалуй, мне тоже придется оставить автомат здесь. Впрочем, делать этого я пока что не собирался.

Подбежав к лестнице, ведущей в подъезд, я глянул на часы и удивился, отметив, что мой переход через Альпы крыш занял всего три минуты. Значит, у меня еще осталась возможность поймать беглеца. Вывалившись в подъезд с чердака, я помчался вниз по лестнице, напугав старушку, поливающую цветы на подоконнике лестничного пролета. Через пару мгновений я выскочил из подъезда и огляделся и пробормотал: «Где ты, усталый путник, обретешь свой ночлег?».

Я очутился сейчас на той самой улице, где произошла перестрелка. Справа улица была перекрыта. Там толпились зеваки, а за оцеплением ходили военные и милиционеры, стояли грузовые машины, куда складывали трупы. Мне туда сейчас соваться не с руки.

Слева образовался небольшой затор, который старался разогнать постовой с жезлом. Машины разворачивались и разъезжались, кто вправо, кто влево по узеньким переулкам. Народу там было немного и я сразу увидел знакомую приземистую фигуру мужчины, недавно стрелявшего в меня. Да, это он, никаких сомнений.

Стрелок успел уйти за один квартал от меня, он как раз переходил улочку впереди. Я тут же побежал за ним, закинув автомат за плечо, потом опомнился и бросил его на землю.

Не хватало еще, чтобы меня арестовали или, по крайне мере, задержали. Пока я буду объясняться с патрулем, простынет всякий след моего беглеца, поэтому лучше остаться с одним только ТТ в кармане. Кажется, на мой маневр никто не обратил внимания и я отправился дальше по улице, стараясь не выпустить стрелка из поля зрения.

Сначала я хотел поймать его и хорошенько допросить, а теперь решил, что будет лучше проследить за ним. Допросить всегда успеем, а вот встретиться с руководством он должен будет в самое ближайшее время, доложить о провале миссии. Может быть, тогда-то неуловимый Койот и попадется мне в руки.

Я шел по улице за стрелком и старался прикрыться от него другими прохожими. Их было мало, мне пришлось стащить с себя черный пиджак, напоминающий о Курчатове и оставить его на скамейке.

Теперь я остался в рубашке и брюках. Пистолет я спрятал за пояс, а рубашку из-за этого пришлось надеть навыпуск.

— Ох, на какие жертвы я иду из-за тебя, Койот, — пробормотал я, стуча зубами от холода и рассовывая патроны по карманам. Удостоверение тоже пришлось спрятать в брюки.

Впрочем, далеко пройти не удалось. Дом, вдоль которого я передвигался, закончился аркой, соединяющей проход во двор с другим домом. Возле стены в глубине этого прохода стоял человек и курил папироску. Он почему-то сразу привлек мое внимание, кажется, из-за напряженно приподнятых плеч.

Я следил за ним