Глядя на то, как солнечный свет рассеивается в тяжелом воздухе, он пожалел, что не захватил с собой фотоаппарат.

Одни люди спешили домой с работы. Другие неторопливо шли с собаками на прогулку в соседний парк. Возможно, ему стоит начать новую серию фотографий, фокусируясь на людях, а не на дикой природе.

Ему всегда нравилось наблюдать за людьми. На самом деле все началось с упреков Зета, что Бен предпочитает наблюдать, а не участвовать.

Но за последние несколько лет он восстановил статус-кво, хотя по-прежнему не торопился заводить друзей. Армейскую дружбу было сложно превзойти. Он знал, что команда прикроет его, несмотря ни на что.

Видимо, связи, возникшие среди боли и крови, более крепки по своей природе. Может, именно поэтому он чувствовал такую близость с Анной. Он доверил ей заботу о себе, и она не подвела его.

По крайне мере, не физически. А эмоционально?

Он не видел ее с прошлых выходных.

Уставившись в окно, он пил пиво и наблюдал, как темнота поглощает свет. Как начинается дождь, и капли стекают по грязному окну.

Анна не доверяла ему настолько, чтобы повернуться к нему спиной. Это точно. Она позволила ему трахать ее, но не позволила узнать.

Его рот скривился. Каким будет его следующий шаг? У женщины есть право установить границы отношений, а у Госпожи — тем более. Но к чему это его приведет?

— Эй, снайпер, — к нему шел Дэнверс. Крепкий коротышка, похожий на обрубок красного дерева. Демобилизовавшись на год раньше, он нашел Бену складское помещение и помог переоборудовать его в студию с жилыми комнатами.

— Что такое? — приглашающим жестом Бен пододвинул ему стул.

Его друг так тяжело плюхнулся на предложенное место, что тот протестующе заскрипел. Дэнверс насмешливо взглянул на светлое пиво Бена.

— Мисс, — обратился Дэнверс к официантке, протиравшей соседний столик, — можете принести кружку самого темного разливного пива?

— Конечно.

В этой таверне сорта разливного пива сменялись в зависимости от сезона. Завсегдатаям это очень нравилось.

Когда Дэнверс ссутулился на стуле, Бен нахмурился.

— Выглядишь хреново. Ты в порядке?

— Черт возьми, нет, — ветеран уставился в окно. — Ты еще не слышал?

Услышав его вялый голос, Бен напрягся.

— О чём?

— Наша команда. Попала в засаду. Потеряли… — он сглотнул. — Трое погибли. Большинство ранено.

Бен почувствовал вкус крови и песка во рту. Когда он поднял свой стакан, пиво выплеснулось через край ему на пальцы. Рука дрожала.

— Кто?

— Вренч. Петровский. И Маус. Маус не выжил, — Дэнверс потер лицо. — Черт, мне очень жаль, брат.

Эта новость ударом врезалась в самую глубину души Бена, пробив брешь в ткани его мира. Гребаная комната вокруг него погрузилась во тьму. Они с Маусом были снайпером и наводчиком, ближе друг другу, чем некоторые супруги. Вместе были под огнем. Вместе истекали кровью. Не раз спасали друг другу задницы. Могли практически читать мысли друг друга.

Но когда Бен не вернулся, Маус разозлился. Да, друг пытался его понять. Но совесть Мауса, в отличие от Бена, не мучило убийство повстанцев. Мир Мауса был черно-белым. Мы и они. Хорошее и плохое. Рейнджеры и враг. Этот наводчик не думал о врагах как о людях, которые также были чьими-то отцами, сыновьями, братьями. Людях, которые любили, смеялись и жили.

И все же… Маус говорил, что собирается уволиться, когда истечет срок контракта. Бен мог бы быть рядом с ним, чтобы помочь облегчить переход к гражданской жизни. Мог бы…

Блять. Просто блять.

Он поставил пиво на стол. В горле стоял ком, он не мог заставить себя даже глотать.

Или говорить.

Поднявшись, Бен хлопнул Дэнверса по плечу и вышел в черную ночь под моросящий дождь.

Глава 11

В пятницу Анна стояла на входе в «Царство Теней» и, нахмурившись, внимательно изучала сторожевого пса.

Его взгляд был устремлен в стол. Плечи ссутулились. Небрит и не причесан. Да, мистер Супер Осведомленность даже не заметил, как она вошла.

Беспокойство затопило ее, будто кто-то забыл закрыть кран.

Она подошла к нему вплотную.

— Бен, — не желая пугать несчастного ветерана, Анна подождала, пока он поймет, что происходит. Он поднял голову, прежде чем она положила руку ему на плечо.

У нервничающего солдата мышцы были бы напряжены. Но не у него. Нет, судя по языку его тела, он вообще был где-то не здесь.

— Что случилось, Бен?

— Простите, Мэм, я Вас не увидел, — отвернувшись от нее, он поставил отметку в лежащим перед ним листе посещений. — Отметил Вас.

— Хорошо, — она отбросила жалость и повысила голос. — Теперь ответь мне. Что случилось, Бенджамин?

— Ничего.

Она впилась ногтями ему в плечо и почувствовала, как он вздрогнул.

— Ответ неверный. Попробуй еще раз.

— Блять, — он повернулся на стуле и посмотрел на нее затравленным взглядом. — Не твое дело.

— Теперь это мое дело, саб. Отвечай мне.

Секунду-две в его глазах был вызов, затем он опустил взгляд.

— Боже, Анна.

Она ждала, наблюдая, как его выдержка разрушается вместе с ее молчанием.

— Это не… — он сглотнул. — Моя команда. Меня и моего наводчика присоединили к новой группе. Они контролировали периметр. И… — его голос дрожал, как рубашка, рвущаяся по швам. — Мой наводчик. Маус. Мы вместе работали. В течение многих лет. Он… он погиб.

Слезы жгли ей глаза. Не только из-за смерти хорошего человека, но и потому, что от Бена исходили практически видимые волны боли.

— Мне очень жаль, мне так жаль, — она придвинулась достаточно близко, чтобы прислониться торсом к его плечу, делясь с ним теплом своего тела, а затем провела рукой по его волосам. Если бы только она могла прогнать его боль.

— Спасибо, — скупо поблагодарил он и передернул плечами, словно отвергая ее прикосновение и сочувствие.

Ее рука замерла, пока она всматривалась в реакцию его тела, его позу, его отрешенный взгляд. Это было что-то большее, чем просто скорбь. Что еще творилось в его голове?

К сожалению, это могло быть что угодно. Он демобилизовался несколько лет назад, но эмоции штука нелогичная. И процесс исцеления происходит в индивидуальном темпе.

Ее эмоции тоже нерациональны. Она планировала избегать его, но теперь… теперь все, чего она хотела, это затащить его внутрь клуба и попытаться помочь так, как иногда может помочь только Домина.

Заставить его выбросить все из головы и погрузить в настоящее.

— Ну, Бенджамин, ты сам напросился на сцену. Я решила подарить ее тебе.

Он покачал головой.

— А, нет. Спасибо, но…

— Я планировала ее весь день, специально принесла игрушки.

Ее ложь заставила