Эйра заслуживала большего, чем простое ласкание. Он не смог бы долго продержаться в ней, как бы он ни был напряжен, и уж точно не из-за того, что она плотно обхватила его.

Ее вкус все еще оставался у него на языке, и, будь у них больше времени, он, возможно, даже растянул бы этот момент. Но сообщения Андраса о том, что дети не сторонятся пламени, все еще беспокоили его. Это означало, что все будет не так просто, как он думал.

Что им было нужно — ему было нужно — так это другое видение. Более четкое представление о горизонте и о том, что ждет их в недалеком будущем.

Глаза Морозко задержались на раскрасневшемся лице Эйры. Он указал на свою накидку.

— Ты можешь использовать ее. — Это было не его воображение. Ее глаза казались ярче, как будто она лучше его понимала, чем раньше. Она пригнула голову и стала приводить себя в порядок с помощью отброшенной ткани.

Когда Эйра закончила, она поймала его взгляд, и восторг, который был несколько минут назад, сменился сомнением.

— Что теперь? — прошептала она.

Он нахмурил брови, искренне недоумевая, о чем она говорит, но потом его осенило.

— Что? — Он окинул ее взглядом и забрал у нее накидку, чтобы вытереть ей возбуждение с бедер и живота, но при этом не сводил с нее глаз.

— Ты знаешь, о чем я. — Она указала между ними, а затем снова натянула на себя все слои одежды.

Морозко молчал, только наблюдал, как она снова прикрывает свою кожу. Может, она и не была условно красивой, как Сарен, но все равно обладала красотой. Теперь, когда он узнал ее получше, она казалась ему еще прекраснее. Эйра с ее острыми углами и острым языком. Эйра с языком, который он хотел почувствовать еще больше. Но чем они стали друг для друга теперь, не знал даже он. Он верил, что они больше не враги, и теперь перед ним встала еще более сложная дилемма. Если ему снова явится видение, в котором он покажет, что принесет Эйру в жертву, пойдет ли он на это?

Нет. Нет, не пойдет. И этот ответ порождал еще одну проблему. Что ему делать, чтобы исправить ошибки? Как ему прогнать подменышей и исправить то, что сделала его мать?

Он задумался на мгновение, тщательно подбирая слова, чтобы они не прозвучали грубо. Это может оказаться для него непростой задачей.

— Чего ты хочешь от этого? — Морозко не мог сказать, чего он хочет, потому что не знал, и то, что он не мог ответить на этот вопрос, раздражало его. Он не мог вынести еще одной неопределенности в своей жизни. Не зная, как отгородиться от подменышей, что или стоит ли жертвовать Эйрой, и не понимая до конца, что она собой представляет, он задавал себе слишком много вопросов без ответов.

Эйра заговорила, ее розовые губы шевелились, но он не слышал ее. В ушах у него гудело, словно над головой роилась тысяча мух. Мгновение спустя его зрение помутнело, и он попытался проморгаться. Он пошатнулся, колени его подкосились, и он рухнул на пол ледяного дома, потеряв сознание. Вдалеке Эйра звала его, но он не мог ответить.

Морозко провел кинжалом по кончику пальца и позволил каплям упасть на язык Эйры. В свою очередь, она сделала то же самое для него, и они вместе запели. Снег закружился вокруг них, превращаясь в циклон зеленого, фиолетового и синего цвета. Морозко провел лезвием по ладони, проливая багровый цвет на снег цвета слоновой кости, и увидел, как он растекается в широкий круг. Золотистый свет полной луны отражался от земли, но, когда подул резкий ветер, свет померк — точнее, изменился. Исчез яркий оттенок луны, и на его месте появился темно-кобальтовый шар.

Морозко покачнулся, схватившись за бок.

— Они будут называться крампи и станут нашими когтями, когда мы не сможем добраться до подменышей.

Видение перескочило во времени в грандиозную битву, где Морозко и Эйра сидели на спине Нука.

Перед ними бушевала битва: крампи убивали подменышей, тащили их к большому, пылающему костру, где бросали в него. Голодное пламя липло к их восковой плоти, а их вопли доносились до его ушей. На этот раз их тела исчезли, но в его сознании зародилось грызущее чувство, что они вернулись через печать.

Видение промелькнуло снова.

Бок Морозко больше не болел, но сердце гулко отдавалось в груди. Адреналин бурлил в нем, побуждая броситься в бой, а его воины неистовствовали, рубя и связывая цепями подменышей, которые разбегались, как мыши.

И все же они с Эйрой были здесь, во дворце. Только так он мог быть уверен, что не падет во время битвы и что Фростерия останется в безопасности.

Эйра раскрыла ладонь, и в ней оказался блестящий голубой камень. Он пульсировал, как сердце.

— Это поможет крампи уничтожить подменышей. Если влить в камень их кровь и твое заклинание, сила, заключенная в нем, поможет найти их.

Морозко вздохнул.

— И таким образом мы сможем определить, кто одержим, не подвергая их ненужной порке.

Эйра покачала головой.

— Я бы хотела, чтобы был лучший способ освободить людей.

Морозко побарабанил пальцами по столу.

— Это кажется таким далеким. День без подменышей… — Он вздохнул и, наклонившись вперед, уткнулся лицом в живот Эйры, а затем обхватил ее за талию.

Видение рассеялось, и когда Морозко пришел в себя, Эйра трясла его за плечи. Она нависла над ним, в ее глазах читалось беспокойство.

— Морозко! — кричала она.

— Я видел, — заикаясь, проговорил он, пытаясь устоять на ногах. — Я видел, что мы должны сделать. Слишком поздно. — Его слова путались, пока он обдумывал увиденное, смакуя каждую деталь. — Черт! — Морозко неуклюже перекатился на бок и встал на колени. Он запустил пальцы в свои влажные волосы и вдохнул. — Слишком поздно приносить себя в жертву. Если я убью тебя сейчас, это будет напрасно. Видение о тебе вело вовсе не к жертвоприношению, а к чему-то другому… — Пот струйками стекал по его лицу и капал на землю. Он дрожал не от напряжения, а от осознания настоящего.

— Значит, мне не нужно умирать? — прошептала Эйра, на ее лице отразилось недоверие. Она поднесла руки ко рту и издала тихий всхлип облегчения.

— Нет, ведь тебе еще есть что отдать, птичка. — Морозко отмахнулся от остатков видения и схватил отброшенные штаны, а затем натянул их.

Эйра провела рукой по его плечу, ее прохладные пальцы привели его в чувство.

— Что мы