— Ну, жарить долго. Будете ждать? Осталась там часть ягненка, — неуверенно отозвался селянин.

— Буду. Куда мне торопиться. В общем, так давай: мне подай брума… Для начала три рюмахи. И что-нибудь закусить. Пусть хоть холодную лепешку или лучше сыр. Пока буду этим довольствоваться, жарь мясо, — распорядился Яркус.

Сразу как он выпил первую рюмку и бросил себе в рот кусок козьего сыра с луком, в таверне запахло дымком. Вскоре по залу поплыл запах жарившейся ягнятины. Третья рюмка растворилась в желудке приятным огнем, на столе появилось еще три и разогретая, местами подгоревшая лепешка.

А потом, довольствуясь неказистой едой и выпивкой, Яркусу на ум пришли мысли, которые прежде не приходили. Он подумал: хоть Иона поступила очень скверно, он тоже неправ перед ней. Не смел он сбегать, точно обиженный мальчишка! Обязан бы подойти к ней и поговорить! Да, гнала его прочь огромная боль, что не в теле, а в душе, но на то он и мужчина, чтобы терпеть, не рубить сгоряча и не пускаться в бегство. И еще подумалось ему, что так очень редко, но бывает, когда в пьяную голову приходят гораздо более трезвые мысли, чем в голову трезвую. Ведь наши обиды могут опьянить разум гораздо сильнее всякого брума.

* * *

Драконов зачастую очень трудно понять. Иногда они рассуждают почти как люди, но иной раз создается впечатление, что их разум играет странные шутки с ними же самими. На мой простой вопрос — вопрос, на который я почти знал ответ — Гирхзелл ответил не сразу. Перевел взгляд от меня в сторону городских ворот, потом возвел его к небесам — в темно-янтарных глазах чудовища отразилось солнце, и они так чудесно засветились изнутри. И лишь потом произнес на ментальной волне: «Мне жалко людей. И тебя жалко, Астерий. Хотя какой ты человек? Ты лишь притворяешься им. Дурачишь всех нас. Дурачишь, и нравишься мне таким».

«Послушай, мой друг», — я позволил себе называть его так. Хотя наше знакомство длилось лишь время полета от Темной Балки к Вестейму, я чувствовал, что между нами установилась довольно прочная связь и доверие: — «Во-первых, я человек, чтобы там тебе не мерещилось. И я не обижаюсь: можешь называть меня хоть тараканом — я от этого не перестану быть собой. А во-вторых, изволь объяснить, что за страсти ждут людей? В твоей мудрой голове очередное скверное пророчество? Признаюсь, не хотелось бы — слишком памятен случай с Ионой».

«Человек!..», — мне показалось, что дракон смеется. — «Даже если ты влезешь в тело таракана, я все равно узнаю, кто ты. Нет в моей голове скверного пророчества. Мне, великий маг, просто самому очень скверно. Скверно в том месте, где вы считаете расположена душа. Ах, да, вы не знаете, где это место. По наивности полагаете, что с левой стороны груди. Как же эти люди склонны к заблуждениям. Люди очень склонны к обману, из-за этого жизнь обманывает их самих», — он оскалился, глядя сверху вниз на меня и показывая огромные зубы.

На его нелогичность, что дракон, не считая меня человеком, тут же причислил меня к заблудшему людскому племени, я не обратил внимания. Но уточнил: — «Скверно тебе из-за Ионэль или грядет еще какая-то беда?» — я повернув голову к охранникам, начавших отгонять людей от изгороди.

— Эй, в сторону! Не стойте здесь! — покрикивал молодой в стальном нагруднике и размахивал палкой.

Здоровяк, идущий следом за ним, вещал монотонным голосом:

— Отходим! Отходим! Дракон нездоров! Не мучайте его своим ненужным присутствием!

Народ, слишком близко стоявший к железному ограждению, начал отходить. Как несложно было догадаться, требования охранников касались и меня, однако это было крайне не вовремя. Я только начал общаться с Гирхзеллом — разговор с ним мог оказаться важным.

«Ионэль… И, конечно, беда», — с ментальным стоном ответил Гирхзелл.

«Ты знаешь, что случилось с ней? Ее могут скоро принести в жертву Калифе! Где-то там в древнем храме на Темных Землях», — мысленно сказал я и добавил: — «У меня несколько важных вопросов, мой друг. Однако меня сейчас постараются прогнать. Уж постарайся меня поддержать».

Так и случилось, тот из охранников, что помоложе оказался не в меру дерзким и заорал на меня:

— Тебя, что не касается? Проваливай отсюда пока палкой не отгреб!

— Эй, малыш ты аккуратнее в общении, — спокойно отозвался я, и было у меня искушение добавить: «А то я тебе сейчас эту палку в жопу засуну», но сдержался и вежливо пояснил: — Я — маг. Мысленно общаюсь с драконом. Ему нужно мое особое внимание — это его вылечит, — в последнем я не соврал: Гирхзелл был в скверном расположении духа, и если я смогу понять, что мучает его, то может даже простая беседа способствовала бы его, так сказать, исцелению. Вдобавок, с Гирхзелл мог сообщить мне о полетах в сторону Торгата, быть может стать нашим очень удобным транспортным средством.

— Тебе сказали отойти! — вмешался здоровяк, положив ладонь на рукоять полуторного меча. — А то мы тут все маги. Можем такую магию показать, что потом всю жизнь икать будешь.

Эти две заносчивые физиономии нарывались. Вот не хотелось делать им больно на глазах у собравшихся. Я, конечно, мог отойти и продолжить общение с драконом с полусотни шагов, хотя это стало бы очень некомфортно, да и при таком отступлении я бы потерял лицо. Поэтому я сказал вслух, обращаясь к Гирхзеллу:

— Гирхзелл, друг, будь любезен, поясни этим идиотам, что они мешают нашей многоумной беседе.

Кажется, моя просьба стала дракону весьма по вкусу. Приподнявшись на лапах, он вытянул шею, неожиданно низко свесил морду, над каменной стеной, что ограждала загон, и заревел так, что толпа зевак бросилась врассыпную. Его могучим дыханием сдуло шапку с головы здоровяка, а тот, что молодой да дерзкий так и шлепнулся на задницу, выронив палку.

— Спасибо, Гирхзелл. Полагаю эти два мудака тебя поняли, — поблагодарил я дракона, с насмешкой поглядывая на охранников.

Я видел, что к нам поспешило еще несколько стражей полетной башни, горя желанием разобраться в происходящем. Хотел было предостеречь их от вмешательства, но меня отвлек голос Гирхзелла, прозвучавший в моем сознании:

«Астерий, надо поговорить. Ты пришел — это хорошо. Видно Небо ведет тебя. Надо поговорить, хотя я не знаю о чем, но все