Не понимая физической боли, не зная потерь, не умея любить, эти маленькие существа смело судят и недрогнувшей рукой беспощадно карают. Частенько их просто некому научить быть людьми. И глядя на серые стены приюта, на узкие бойницы окон и двери, обитые толстым железом, Оливия себя ощущала в… зверинце.

Решётка — самый способ оградить голодного зверя от публики. Можно реже кормить и рассказывать зрителям сказки о злобных медведях и львах, что питаются только людьми. Прочно запертые детишки не смогут пойти и украсть кусок хлеба в соседней деревне. И банку прокисшего молока. И козу не съедят…

Чем больше Оливия думала, тем сильней она злилась. А сколько подобных приютов во всём королевстве? В которых живут просто дети, не маги, которых побаивается охрана.

— Госпожа, осторожно! — громкий шёпот прервал её мысли.

В несколько быстрых шагов лекарь нагнал её и оттеснил от последней двери. Нестерпимая вонь ощутимо ударила в нос, и женщина рефлекторно поморщилась. Мертвецкая была нестрашной. На железных полках вдоль стен лежали какие-то тюки, и даже самое богатое воображение не различило бы в них очертания усопших. На широком столе посередине комнаты стоял какой-то чан. Было довольно холодно, и Оливия поняла, наконец, зачем доктору тёплый плащ — это посреди жаркого лета! Кажется, Мом не врал: в этом помещении трупов не было уже очень давно. Видимо, персонал использовал его как прачечную.

— Отпираете дверь и уходите сразу налево, — уверенно распорядился Мом твёрдым тоном человека, умеющего приказывать. — Там заросли старого терновника, ныряете прямо в него, туда точно никто не полезет. Правильно ли я понял — операция ведётся в шесть рук? Отвлекающие манёвры были запланированы заранее?

Оливия недоумённо на него посмотрела, но быстро сообразила, что имел в виду этот чудак. Он же про Стерлингов, которые устроили настоящее представление и собрали вокруг себя максимальное количество зрителей.

А ещё Оливия поняла, кто именно сообщил лорду Оберлингу о плачевном состоянии Криса и откуда взялся схематичный план приюта.

— Всё верно. И времени у нас в обрез.

— Я понял. Слышите голоса? Это прачки. Как же некстати!

Она рассеянно кивнула и прислушалась. В помещении не было окон, только широкая щель под потолком. И тяжёлая двойная дверь. На улице разговаривали. Женский спор разгорался со страстью и скоростью лесного пожара. Минуту назад всё ещё было довольно спокойно, а теперь с улицы через дверь раздавались громкие и возмущённые вопли. Слов было не разобрать, но Оливия смело могла поставить медяк на грядущую скоро драку.

— Я попробую уложить малыша в мобиль. А вы — в кусты. Страшно? — спросил Мом внезапно, пристально вглядываясь ей в лицо через толстые стёкла очков.

— Да, — выдохнула Оливия, прикусывая губу и приступая к вскрытию последней преграды. — За Криса. В остальном — отвратительно.

— Он дышит спокойно, — прозвучало за спиной. — Удивительно стойкий малыш, он ведь даже не плакал совсем.

От этих слов женская рука невольно дрогнула. Узкий нож сорвался с замка, едва не порезав ладонь. Хорошо ещё замок был довольно простым, без магического сердечника, иначе бы эта ошибка могла стоить Оливии дорого. Сжав крепко зубы, она медленно приоткрыла тяжёлую дверь.

Роскошный белый мобиль стоял поблизости. Рядом с ним возвышались две серые фигуры тех самых прачек, что встретились ей раньше в коридоре. Массивные, как гранитные колонны здания главного королевского банка, они издавали визгливые звуки и размахивали руками, словно мельницы — крыльями.

Промаршируй мимо них полк королевских гвардейцев, едва ли крикливые бабы обратили бы на это внимание! Тенью выскользнув из-за двери, Оливия тут же метнулась в терновник, ощутив себя кроликом. Острые кончики веток норовили воткнуться в лицо, громко трещали, ломаясь под тяжестью её веса, и колыхались, как будто от сильного ветра. Скрипнула дверь выхода из мертвецкой, и на щебёнку ступил сильно сгорбленный лекарь. Прачки и его не заметили, продолжая свой занимательный диалог. Шатаясь и спотыкаясь, лекарь двинулся в их сторону, громко покашливая. Оливия затаила дыхание. Только бы всё получилось, только бы…

— Ты снова пьян? — одна из прачек увидела, наконец, лекаря и оглянулась, уперев руки в бока. — Да когда тебя уже выкинут, наконец!

— Леди! — сделав ещё один шаг, Мом угрожающе покачнулся, и Оливия чуть не вскрикнула. — Я вас приветствую, какт-кат… ка-те-гор-ис-с-ски!

— А воняет-то как! — развернулась вторая «красавица». — Куда прёшь, не видишь, на мобиле приехали благородные!

— Когда я служил в Льене, я тоже кат-тался на таком! Не верите? Могу доказать! — заявил громко Мом и решительным шагом (по весьма замысловатой траектории) направился к блестящему белому монстру.

Что он задумал?

Прачки шарахнулись от вонючего лекаря, словно толстые кошки от дворового пса, и, не сговариваясь, зажали руками носы. Подойдя вплотную к мобилю, Мом перевесился через дверь, забавно выставив тощий зад поверх входа в салон, и громко проорал:

— Я нашёл руль! — по движению рук под плащом, Оливия догадалась — лекарь укладывал Криса на кожаное сидение. — Мил-леди, кого покатать?

Нормальные женщины давно бы уже убрались от греха подальше. Кому хочется связываться с пьяным скандалистом? Но в Сером приюте не служили нормальные женщины. И вытянув толстые шеи, обе прачки с явным любопытством взирали на происходящее, явно не собираясь никуда уходить.

Что же делать? Оливия достала пистолет. Неужели придётся стрелять? Тьен говорил — как можно тише. Но если они подойдут чуть поближе к мобилю, то точно увидят там Криса. Укрыть его длинным плащом, не вызывая у них подозрений, лекарь тоже не мог. Обстановка стремительно накалялась. Что ж, видимо, тихо не получится. Жаль. Лиам будет очень расстроен тем, что придётся уехать из Галлии.

— Ты что там творишь? — словно в ответ на её мысли, одна из прачек, та, что стояла поближе к мобилю, двинулась в сторону Мома.

Как глупо всё вышло! Взводя курок, Оливия мягко шагнула вперёд из терновника. Будь что будет. Даже если ей даже придётся угнать этот чёртов мобиль, даже если…

Додумать она не успела. В здании приюта вдруг раздался громкий выстрел, заставивший прачек подпрыгнуть. Переглянувшись с явным восторгом (ну что за чудесный день!), они подхватили широкие серые юбки и галопом помчались в сторону главного входа.

* * *

— Ну почему вы смеётесь? —