— Оставь себе, — щедро предложил я, поскольку кожаные ремешки на кошельке сорванец все равно уже срезал, а его содержимое составляло нескольких мелких монет, отягощенных головками ржавых гвоздей. Для парня это будет не очень приятным сюрпризом. — Но ты должен пойти со мной.

Поначалу он засомневался, терзаясь в догадках насчет моих мотивов. Видя это, я смягчил тон и предложил ему немного перекусить. По его впалой груди и костлявым рукам было видно, что парень постоянно испытывал голод. Он подошел ко мне, и мы рука об руку двинулись через площадь, словно добропорядочные господа на утреннем променаде.

— Меня зовут…

Я остановил его, приложив палец к губам:

— Никаких имен. Просто скажи мне, откуда ты родом.

— Из Маламокко.

Это был небольшой поселок, расположенный на крошечном участке земли, защищавшем лагуну со стороны Адриатики.

— Значит, это станет твоим новым именем. Пошли, Маламокко, нам предстоит как следует набить свои пустые желудки.

— А как я должен называть вас?

Я задумался на минуту.

— Пожалуй, Баратьери вполне подойдет.

— «Карточный шулер»?

Я молча кивнул.

Чтобы наполнить изголодавшийся желудок Маламокко, потребовалось изрядное количество еды. В первый день мне пришлось заплатить за груду овощей, жареную камбалу, кусок мяса дикого кабана, а завершилась наша трапеза свежими фруктами, доставленными в город из отдаленной сельской местности. И если бы я не заявил, что мой кошелек уже пуст, он мог бы повторить все сначала. Его бездеятельная натура была настолько ненасытной, что мы смогли приступить к занятиям лишь на следующий день. Но я обнаружил, что он быстро учится и прекрасно справляется с заданием. Уже через несколько часов тренировки он так ловко манипулировал картами, что практически ни в чем не уступал мне самому: А через три дня беспрестанных усилий я вполне мог отправить его на улицу, где ему не было бы равных в любой игре в карты или кости. Таким образом, эта часть моего плана была практически готова. Оставалось решить, стоит ли подкупать кого-то из Совета сорока. Проблема заключалась в том, что я не имел никакой возможности заранее узнать, кто из этих людей будет выбирать мальчика с улицы. Кроме того, я должен был отбросить все случайности и позаботиться, чтобы Маламокко был единственным кандидатом из всех, кто может оказаться на улице в тот момент. А между тем мне приходилось платить немалые деньги своему маленькому партнеру, чтобы утолить его ненасытный желудок и уберечь от возможных проблем.

За день до голосования я шел по площади перед базиликой, когда меня неожиданно окликнул чей-то знакомый голос. Я остановился и, оглянувшись, увидел перед собой Паскуале Вальера, очевидно, только что вернувшегося из Падуи.

— Вальер, где ты был все это время? И куда дел мой меч?

— Твой меч? О, не волнуйся, он в целости и сохранности. Я оставил его в твоей квартире. — На его губах блуждала глупая усмешка. — Я же сказал тебе в ту ночь, когда уехал в Падую, зачем позаимствовал твой клинок. Неужели ты не помнишь? Я сказал тогда, что хочу облагородить его внешний вид, перед тем как выиграю у тебя. Но сейчас это не имеет абсолютно никакого значения. Позволь представить тебе моего хорошего друга.

Только сейчас я заметил, что Вальера сопровождал какой-то низкорослый, но при этом жилистый тип, на несколько лет старше нас обоих. Несмотря на невысокий рост, хрупкое телосложение и коротко стриженные волосы, я без труда определил по тонким морщинам на лице, что ему уже за сорок. А если судить по грустной улыбке на его тонких губах с опущенными вниз уголками, то можно было заключить, что он пережил в жизни немало огорчений и разочарований. Его брюки, украшенные восточным орнаментом, были изрядно поношены, хотя и выглядели вполне прилично. Я заинтересовался этим человеком и без колебаний пожал протянутую мне руку.

Вальер был явно в восторге от своего нового друга, поскольку произнес с несвойственным ему уважением:

— Это Доменико Лазари.

Я чуть было не вскрикнул от удивления и отдернул руку, словно ухватился за раскаленный кирпич. Не поймите меня превратно. Я вовсе не упрекал Лазари за его поступки. В конце концов, он был одним из тех самых нуворишей, каким я сам мечтал когда-нибудь стать. Он самостоятельно поднялся вверх по лестнице и уже этим раздражал старых и кичливых аристократов. Меня не могла не восхищать подобная настойчивость. Но, потеряв вожделенный пост губернатора Константинополя и став обыкновенным чиновником, он испытал невыносимые страдания. И в порыве зависти набросился на дожа с необоснованной критикой, переходя порой всякие границы приличия и совершая бездумные поступки. Да и для меня лично его компания как раз накануне выборов нового дожа не сулила ничего хорошего.

Вальер должен был понимать это. Мы стояли днем посреди оживленной площади Венеции, пожимали друг другу руки и фактически договаривались о свержении Ренье Зено. У меня могли быть большие проблемы, не менее серьезные, чем сейчас у Лазари. И Вальера никак нельзя исключать из этого списка, поскольку именно он бился об заклад и поставил большие деньги на то, что на сей раз Зено проиграет выборы. О чем он думал?

Я оттащил его в сторону и хрипло прошептал:

— Ты понимаешь, что делаешь, черт возьми? Этот человек для нас сейчас хуже отравы! Тем более что раньше ты не одобрял его поведение и упрекал за то, что он вынуждает дожа согласиться на выборы.

Вальер раздраженно отдернул руку и отошел от меня, в то время как новый знакомый не без любопытства наблюдал за нами со стороны. Вальер отмахнулся от моих предупреждений и, вне всякого сомнения, полностью изменил свое отношение к Лазари.

— Ничего страшного. Я не сказал ему о твоем… э-э-э… плане. Но он, конечно же, знает о нашем пари и о том, что победителем должен выйти определенный человек. У него много денег, и он хочет принять участие в нашем споре. Я имею в виду победу Фанези. Мы ничем не рискуем и не должны проиграть. Твоя репутация сейчас на самом высоком уровне, так что пользуйся этим.

Он подтолкнул меня к Лазари, и я, как дурак, не смог воспротивиться чарующей силе больших денег. Вот так и случилось, что на самой оживленной площади города, у всех на виду, я принял тугой кошелек от Доменико Лазари. Затем Лазари и Вальер разошлись в разные стороны, а я помчался домой, чтобы поскорее увидеть, что сделал Паскуаль с моим мечом. И только тогда вдруг вспомнил, что он недавно вернулся из Падуи. Возможно, у него были какие-то сведения