вопрос о незаконном прохождении караванным трактом через русскую территорию у нашего пограничного Даманского поста. Вопрос этот давно назрел, и г. Петров должен был лично для этого сюда прибыть, чтобы закончить многолетнюю и бесплодную канцелярскую переписку, не решившую этого дела до сих пор. Теперь это выпало на мою долю; со мною были и все нужные документы. Губернатор от себя это дело решительно отклонил, как старое.

Утром 6/XI я был с ответным визитом у губернатора, которому сказал, что отправляю свой почетный эскорт на его постоянное место, но казаки выразили желание поблагодарить губернатора за вчерашнее угощение. Подсказав губернатору, как по-русски поздороваться и попрощаться с людьми (что он вспомнил отчасти и сам), мы вышли с ним из дома, во дворе которого в конном строю ожидали нас казаки. На привет и прощание губернатора казаки громко и четко ответили, титулуя его «ваше превосходительство», что очень всем персиянам понравилось. Лично я в свою очередь сердечно поблагодарил еще раз хорунжего Кравченко и его отряд за тяжкую и напряженную службу, а затем казаки и проводником от губернатора и песнями выступили на свой пограничный пост.

Сегодня погода скверная, идет снег. Губернатор просит остаться на месте еще и этот день, так как у него есть дела. Ко мне толпой явились русскоподданные с разными заявлениями. Записав их, я после обеда отправился к мухтаману и окончательно порешил с ним дела. Не знаю, правду ли он мне говорил, но на все мои требования он отвечал немедленным согласием. Блестящий казачий эскорт с офицером в полной парадной форме и телеграмма эмира-низама, что я представляю лицо генерального консула, произвели сильное впечатление на мухтамана Мирза-Хаджи-агу, который до сих пор признавал только силу денег.

Сегодня опять хотели казнить одного преступника, но из уважения ко мне казнь отложили. Наш обед подали на час раньше губернатора и в мою комнату, куда я переселился из шатра по причине сильного холода. Вечер мы провели в разговорах с губернатором (на французском языке), причем он рад был отвести душу и поговорить о жизни, не похожей на персидскую. В мою честь играли музыканты-сарбазы, которым я дал в их собственные руки 20 кранов[81] (серебром). В этой стороне деньги, переданные для солдат через начальника, до них доходят в очень малой доле. Простившись с губернатором, я еще долго писал у себя в комнате рапорт ген. консулу обо всем, что мною уже исполнено, а также письма моим родным.

Всю переписку я сдал старшине русскоподданных, который озаботился отправкой всего этого по назначению. Люди мои и лошади хорошо отдохнули, исправили снаряжение и приготовились к предстоящему дальнему пути через Муганскую степь.

Выступили всем моим маленьким караваном из сел. Разей в 9 ч. 30 м. утра и следуем по пути, восточнее торного караванного пути… Местность волниста и камениста, местами совершенно неудобна для колесного движения. Пройдя 30 м., мы достигли караван-сарая. Здесь нас встретил почетный конвой от Мир-Лютер-хана с приказанием, что им делать. Я вошел в караван-сарай с мухтаманом (который сопровождал меня теперь для разбора на месте дела о нарушении гос. границы) и, по совещании с ним, просил передать хану приглашение прибыть в сел. Ленгян для совещания о делах. Из караван-сарая в 1 ч. 15 м. пополудни мы выехали на государственную границу, где меня встретил почетный эскорт казаков (в парадной форме) по главе с подхорунжим.

Поздоровавшись с казаками, я немедленно приступил к делу. Вынув карту, я на ней указал положение государственной границы, старое направление караванного пути в Белясувар[82] и незаконное направление через выступ нашей территории в настоящее время. Мухтаман, внимательно выслушав и всмотревшись в карту, затем на местность, согласился с моим мнением и признал перед всеми, что de facto наша граница незаконно нарушается. Пока мы обсуждали это дело, на полях началась джигитовка всадников Мир-Лютер-хана, составлявшего как бы почетный эскорт мухтамана. Кончив деловые разговоры, мы стали смотреть на джигитовку персидских всадников, у которых были очень хорошие лошади.

Я вызвал из казаков охотников поджигитовать, но по пахотным полям казаки скакали плохо, а подхорунжий даже упал, что вызвало смех в толпе персиян, окружавших мухтамана. Тогда я, подбодрив казаков, приказал произвести атаку лавой со спешиванием и батовкой[83] коней, а затем быстрое наступление пешей цепью. Четко исполненное приказание немного поправило дело. Лица персиян стразу стали серьезными. Быстрое восстановление конного строя из лежавших, как трупы, лошадей произвело большое впечатление.

Похвалив и поблагодарив казаков, я[дал] приказ передать смеющимся всадникам мухтамана проделать такой же маневр и сделать то же, что казаки. На это все персияне молчали. Тогда я приказал передать им, что с такими людьми мы, русские, покорили много земель и основали величайшую империю, а они до сих пор ничего не сделали, только растеряли и ту территорию, какую им оставили их предки.

Это, кажется, произвело сильное впечатление. Закончив здесь спорный пограничный вопрос, мы двинулись в сел. Лен-гян. Пройдя по волнистой котловине, которая составляет сильно выдающийся на запад уступами зигзаг русской государственной территории, пересекаемый большой караванной дорогой, мы начали постепенно спускаться в персидские пределы. Спуск тяжелый, каменистый и без разработки для колесного движения не годится. Постепенно спускаясь, мы достигли сел. Лен-гян, перейдя перед тем вброд ручей. Казаков у границы я поблагодарил и отпустил на их постоянное место – Даманский пост, находящийся в глубине спорной котловины, в общей линии всех других постов. Расположение здесь этого поста во всех отношениях удобно, но истолковано было персиянами как отказ от территорий, выдающейся] сильно уступом на запад, чем и воспользовалось караванное движение, сокращая себе путь по нашей территории. Если выкинуть 15–20 м. на остановку и рассматривание карты, а затем на маленькое учение казакам, то, в общем, мы прошли в этот день 5h5m = около 40 верст…

Утром 8/XI приехал с визитом наминский хан; поговорили о делах; человек он симпатичный и любезный. Между прочим, я указал ему на бесчинство его нукеров, грабящих за его спиной жителей. Я выждал еще их визита с мухтаманом к себе; кажется, мы разрешили вполне удовлетворительно все дела, какие мне были поручены. Поэтому я решил сегодня же ехать в сел. Арзана, а оттуда с губернатором в Муганскую степь. Мы тронулись с ночлега в сел. Ленгян в 9 ч. 30 м. утра.

Достигли сел. Арзана, состоящую из полуврытых землянок и шатров кочевников. К вечеру вразброд пришли персидские войска, причем орудие везлось двумя лошадьми, а трубач трубил все время. Последним прибыл губернатор, предшествуемый скороходами и окруженный всадниками. Рассказывают,