Шрифт:
Закладка:
Вова повесил на плечо спортивную сумку, хотел, было уже выйти вон из раздевалки, но замер.
— Давайте я вам помогу, — сказал он.
— Да, не, Вов, — тут же отмахнулся Константин Викторович, — я сам. У тебя сегодня тяжелый день был. Становая тяга. Я вижу, как ты вымотался. Езжай, восстанавливайся. Покушай как следует после тренировки.
Мальчишка задумался. Его не по возрасту умные глаза будто бы потускнели. Их взгляд словно обратился внутрь себя, перебирая какие-то мысли.
— Хорошо, вы правы, — согласился мальчик. — Ну тогда до свидания.
Тренер проводил мальчишку к выходу из школы и хотел было уже попрощаться, но Вова вдруг спросил:
— Ну как вы, узнали что-нибудь про Максима Валерьевича? Где он сейчас?
— Узнал, — кивнул тренер. — Он у родни остановился. У сестры своей в родительском доме.
Подумав пару мгновений, Константин Викторович солгал:
— Я к нему заеду вечером. Попробую поговорить.
Не решился старый тренер сказать мальчишке, что уже был у старого друга…
— Хорошо, — кивнул мальчик.
Они распрощались, и тренер вернулся в свой маленький кабинет, который ему выделили у дверей волейбольного зала.
Константин Викторович вошел к себе. Грустно вздохнул. Ему снова стало страшно стыдно перед собой и перед Вовой Медведем. Стыдно, потому что он снова не решился поговорить с Максимом.
Когда он приехал к его двору, то остановил мотоцикл за четверть квартала от старых деревянных ворот. В приземистом кирпичном доме с новой железной, сменившей шиферную крышей, было шумно. Во дворе галдели люди. Видимо, друзья и родственники собрались по случаю приезда Максима и теперь весело отмечали встречу с уважаемым гостем.
Константину стало стыдно приходить туда. Ведь его не приглашали. Внезапно старик почувствовал себя здесь лишним. Он не решился войти во двор и предстать перед всеми многочисленными гостями, душевно поющими «Одинокую гармонь»:
Снова замерло всё до рассвета,
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь,
Только слышно — на улице где-то
Одинокая бродит гармонь.
Теперь в своем маленьком кабинетике, тренер снова сгорал от стыда и корил себя за трусость.
— Пропади все пропадом, — прошептал он себе под нос и открыл ящик стола.
Принесенная тренером бутылка самогона гулко стукнула донцем о накрытую стеклом столешницу.
* * *
Минули выходные. В понедельник Константин Викторович за мной не заехал. Это было странно. И раньше случалось, что тренер не приезжал за мной, потому что был занят. Правда, обычно, он предупреждал об этом заранее. Сегодня не предупредил.
Подавив нехорошее предчувствие, зародившееся в душе, я направился на автобус. Потом, выйдя на улице Кропоткина, привычным уже делом дошел до спортивной школы пешком.
Как только я вошел в ворота двора, нарвался на неожиданную встречу. Вернее, скажем так: встретив обоих этих людей поддельности, я бы не назвал это неожиданностью. Но вместе — дело другое.
— В следующий раз, как буду в Краснодаре, — громко и с самодовольным видом проговорил Вадим Сергеевич. — Я тебе новый мяч привезу. Когда у тебя там день рождения?
— Девятнадцатого, — довольно ответил ему Гриша Белов тот самы1 белобрысый футболенок-врунишка.
Они сидели на лавочке у самых ворот. Весело болтали, когда появился я.
— Мне друг обещал достать настоящий «Artex». Венгерский. Кожаный. Привезу тебе.
— Что? Серьезно⁈ Спасибо, дядь Валер!
Увидев меня, оба помрачнели. Их взгляды сделались холодными и тяжелыми. Я бы даже сказал, осуждающими.
— Ладно, беги, Гриша, — сказал Вадим Сергеевич и встал.
Гриша тоже поднялся. Одарив меня последним хмурым взглядом, он убежал на поле, где тренер, видимо, разрешил ребятам свободную игру после тренировки.
— Здорова, Вова, — хрипловато поздоровался Вадим Сергеевич.
— И вам не хворать.
Тренер приблизился. Посмотрел на меня строго и свысока.
— Значит, это ты?
— Что, я?
— Ты Гришу в школе оговорил?
Я хмыкнул, поняв, что к чему. Значит, Вадим Сергеевич — это дядя белобрысого Гриши. Тот самый дядя, что купил племяннику модные кеды «Два мяча», чтобы тот мог играть в футбол. И кажется, мальчишка нажаловался ему на меня. Поделился, так сказать, своими переживаниями.
— Гриша сам виноват, — пожал я плечами беззаботно. — Нечего было врать.
— Ну ты и бессовестный, — неприятно скривился Валерий Сергеевич. — Мне Гриша рассказал все. Я еле вытянул из него, почему он стал такой нелюдимый в последнее время. А все ты. Ты ему жизнь попортил.
— У меня нет времени обсуждать с вами все, что случилось, — ответил я холодно. — Но если хотите узнать, как все было на самом деле, расспросите его, как он деньги потерял.
Вадим Сергеевич нахмурил брови. Он буквально пытался задавить меня своим свинцовым взглядом. А я и виду не подал. Даже бровью не повел. Мне было просто все равно. Правду я знал.
— Когда тебя ко мне переведут, ты у меня попляшешь. К концу месяца ты бросишь тренировки. Это я тебе гарантирую, — загадочно бросил тренер, а потом торопливо пошел к зданию школы.
— Что значит, переведут? — Бросил я вслед, но он даже не обернулся.
Нахмурившись, я пошел к входу. Когда Вадим Сергеевич исчез в дверях, я глянул на мотоцикл дяди Кости, стоявший под окном спортивного зала. Тренер уже был здесь.
В спортивном зале тяжелой атлетики было людно. Группа Вадима Сергеевича уже размялась, и некоторые из ребят приступили к тренировкам. Самого тренера еще не было на месте. Не было и Константина Викторовича.
— Слышал новость? — Спросил у меня Сережа, зашнуровывая штангетки перед подходом.
— Какую новость?
— Константина Викторовича Вадим Сергеевич застукал за пьянством в пятницу. Сейчас они оба у директора. Ох и устроит же директор дяде Косте «Разбор полетов».
— Ну, — вклинился Артемий, услышавший наш разговор. — У нас полгода назад так Петра Герасимовича, тренера по футболу выгнали. Тоже на работе пьянствовал. Директор такого очень не любит. Э! Володя, а ты куда⁈
Я решительно вышел из зала и направился к кабинету директора. Постучал и тут же вошел внутрь не дожидаясь приглашения. Услышал речь директора:
— Пока будет решаться этот дисциплинарный вопрос, тебя, Костя, от тренировок лучше отстранить. Вову мы к Вадиму переведем.
Когда я вошел, все трое мужчин уставились на меня.
— Вова, выйди, пожалуйста, — терпеливо начал
