Это всё проясняло. Линнея действительно не могла превратиться в кошку будучи в одежде, и вернувшись в облик человека оказывалась обнажённой. Наверное, это сильно усложняло ей перемещения по кампусу, но, видимо, не настолько смущало, раз девушка подобными манипуляциями не брезговала. Делиться этими мыслями с бабулей я, конечно же, не стал.

Когда вышли к домикам, где бабуля решила поселить нас с ребятами, заметил два силуэта. Высокий мужчина о чём-то яростно спорил с девушкой, в которой я не сразу признал Линн. Девушка что-то доказывала, но слов разобрать не получалось.

Заметив нас, они прекратили перепалку, и я догадался, что мужчиной был дядя Анри — оборотень-медведь. Большая татуировка на плече недвусмысленно намекала об этом, демонстрируя грозного ревущего бурого зверя.

Линн бросила короткий яростный взгляд на дядю и побежала к нас по песку. Дядя пошёл следом.

— Передашь ему красавицу, он отнесёт её к вашим друзьям, — скомандовала бабуля. — Думаю, вам с Линни будет о чём поговорить.

И оказалась права.

Коротко поздоровавшись и поцеловав в щёку бабушку, Линн тут же уставилась на меня взглядом, которым могла бы приваривать сталь, лишая работы сварщиков.

— Вот же пронырливый говнюк! — вместо приветствия выпалила она.

— Учился у лучшей пронырливой говнючки на свете, — подмигнул и усмехнулся, глядя в пылающие возмущением большие зелёные глаза.

— Я тоже рада тебя видеть! — скривилась барышня, но я отчётливо понимал, что она не врёт.

При всём прочем она действительно была рада меня видеть. И как бы ни пыталась это скрыть, я всё прекрасно видел благодаря своей шикарной супергеройской чуйке.

Глава 22

Барбара, как в итоге представилась бабуля, оказалась не только заботливой хозяйкой, но и умелым поваром. Она накормила нас с Линн ужином и тактично незаметно устранилась, когда мы вновь о чём-то заспорили, поглощая лапшу с мясом и овощами из больших расписных глиняных плошек.

Мы сидели в больших плетёных креслах в гостевом домике, отведённом под столовую. Крыша, устланная соломой, создавала иллюзию простоты и единения с природой, а больше распахнутые в ночь окна делали грань между жилым пространством и островом едва уловимой.

— Нет, это ты должен был послушать меня и поехать на другое задание! — возмущалась барышня.

— А как бы, интересно, я поехал на другое, если уже записался на это? Я что тебе лох подзаборный? Как бы это выглядело? Что я волков твоих тощих испугался?

— Ишь какая цаца! — фыркнула она. — Мог бы и отказаться. Один хрен ваши рейтинги после стычки в подворотне вниз поплыли. Я слежу, мониторю ситуацию.

— Любопытная какая. Нос на базаре не оторвали?

Она уселась удобнее, поправляя платье, чтобы прикрыть оголявшиеся от резких движений коленки. Такая одежда была ей несвойственна, но бабуля Харрис настояла, чтобы внучка переоделась к ужину, ведь их посетил «важный гость». Но журналистская заноза этого, кажется, не понимала.

— Я попросила тебя не ехать! Мог бы и догадаться, что не без причины.

— Могла бы и рассказать, что потусторонние монстры — ваши домашние питомцы!

— А тебе не кажется, что это не твоё дело? — нагло прищурилась она и клацнула палочками для еды у меня перед носом.

— А тебе не кажется, что у кого-то слишком до хрена секретов на квадратный метр? И это, знаешь ли, моё дело. Потому что так уж вышло, что твои блоховозы — основная цель задания.

— Сам ты блоховоз! — возмутилась она вполне искренне, и со злости подхватила слишком большой кусок мяса, который тут же принялась яростно жевать.

— Ты сама-то глистогонку пьёшь? Или бродячим кошкам по фиг на санитарные нормы?

Тут она совсем взбесилась. Попыталась ответить чем-то равнозначным, но вдруг замерла в ужасе. Глаза округлились, изо рта вырвался только сдавленный хрип. Когда Линн начала колотиться себя в грудь кулаком, понял, что она подавилась.

Не стану отрицать, что на мгновение подумал, что так ей и надо, дотрынделась, так сказать. Но тут же бросился к ней, чтобы помочь. Девка хоть и с характером, но уже какая-то своя в доску. Так что, не церемонясь, обхватил изящное тельце сзади и попытаться сжать под рёбрами, как обычно это делают в фильмах. Ни разу в жизни до этого не приходилось применять приём Геймлиха, поэтому не был уверен, что делаю всё правильно.

Линнея хрипела и извивалась, а я пытался удержать и надавить куда надо. Не спорю, сначала, когда пытался ухватиться, схватил выше чем надо — за упругую грудь. Но был готов поклясться на Библии, что это вышло случайно. Она же мне наверняка это ещё припомнит.

— Да не брыкайся ты! Дай ухвачусь!

И почти услышал, как она говорит что-то вроде: «Уже ухватился. Спасибо, не надо!». Но вопреки всему, девушка вдруг поддалась, отпуская контроль и позволяя мне взяться за дело.

Как учили в брошюрах по оказанию первой помощи, сжал ладонь в кулак, прижал между рёбер у «солнышка». Второй ладонью обхватил кулак и принялся делать отрывистые толчки внутрь, чтобы избавить дурёху от куска мяса, застрявшего в горле.

При каждом толчке платье уползало всё выше, обнажая бёдра. Лямки спадали с плеч, а я только и думал о том, какую взбучку получу, когда спасу её. Так мы и стояли (я, обхвативший девушку сзади, и она, вздрагивающая от моих толчков, с платьем, сбившимся в области пояса), когда в дверях появился Шен.

— Ой… — выпалил он и замер, не зная, как реагировать. — Простите, что помешал… Не думал, что у вас настолько тесное… общение…

В его глазах читались удивление и смущение, но в большей степени — одобрение. А я бы многое отдал, чтобы увидеть, что отражалось сейчас в глазах Линнеи. Шен вышел из оцепенения и заметался из стороны в сторону, будто забыл, как это — развернуться и уйти.

И то ли от стыда, то ли из-за неуёмного желания объяснить, что тут на самом деле происходит, Линн, наконец, выплюнула злосчастный кусочек, когда я в очередной раз дёрнул её на себя.

— А мы тут в доктора играем, — пошутил я, и тут же понял, насколько двусмысленно оно прозвучало в данном контексте. — В смысле, она подавилась, а я пытался…

Заканчивать не стал, пояснения выходили слишком нелепыми, и Шен подытожил за меня.

— Ну как наиграетесь, зовите, я бы чаю попил… — и беззвучно