она.

– Он мог надеть бахилы!

– Мог! Но надевал ли?

– Отстань! Не знаю!

– Но хоть что-то там должно быть?

– Что-то?

– Окурки, обёртки всякие.

– Окурков нет! Теперь все здоровье берегут! Не курят! Даже бомжи.

– Не заливай.

– Короче, окурков на месте преступления нет, – покосился он на неё одним глазом. – А вот фантики от конфет есть.

– От каких?

– От карамелек.

– И что показало ДНК?

– Что их ели дети, – вздохнул следователь, – наверное, тусовались там, подальше от родительских глаз.

– Отпечатки есть?

– Смеёшься?

– Нет.

– Полно отпечатков! Но сравнивать их не с чем!

– И больше ничего?

– Я же говорю тебе, дом под снос. Уже больше полугода стоит пустой. И там не только бездомные люди ночевали, детишки резвились, но и животные.

– Какие животные?

– Обыкновенные! Крысы! Кошки! Собаки!

– В большом количестве?

– Представь себе! Хотя не знаю. Незовибатько обнаружил шерсть. Некоторые даже лишайные! – поёжился Наполеонов.

– Как интересно!

– А ты вот сходи к нему! Может, он тебе чего интересное расскажет, – смилостивился он.

– Хорошо, схожу.

Уже на пороге она неожиданно обернулась и спросила:

– А что дала проверка коллекторов? Может, это месть?

– И про коллекторов разнюхала, – вздохнул следователь.

– Ты сам о них упоминал.

– Что-то не припомню этого, – проворчал он.

– Значит, у тебя девичья память, – безмятежно заявила она.

– Что-то не припомню, чтобы я планировал сменить пол.

– Шур! Ну что ты заладил: не припомню, не припомню! Лучше скажи, удалось найти в их деятельности криминал?

– Смотря что ты считаешь криминалом, – усмехнулся он. – Те бандиты, что работали на Ревакову, никого не похищали, ничего не поджигали, камней в окна с угрозами не кидали!

– Но всё-таки ты сказал – бандиты!

– А кто же они? – усмехнулся Наполеонов. – Запугивать – запугивали, вечером во дворе поджидали, домой и на работу звонили, на дверях угрозы писали, двоим должникам машины краской расписали, одному зимой в мороз бросили на крышу автомобиля яйцо! Сдирал его хозяин вместе с краской. Но всё, что можно им предъявить, – это хулиганство, – с явным сожалением констатировал следователь.

– Выходит, что ревякинские бандиты мелко плавают?

– Мелко. По крайней мере, из-за их действий никто бы процентщицу убивать не стал.

– Не скажи, – не согласилась Мирослава, – человек, доведённый до отчаяния даже мелкими пакостями, способен на многое.

– Согласен, – неохотно признал правоту подруги следователь. – Но мы проверили ревякинских должников. Среди них невменяемых не выявили. Хотя наблюдение не сняли ни с коллекторов, ни с должников.

– Кому же теперь коллекторы подчиняются?

– Заместительнице Ревякиной. Но та особого рвения не проявляет. Кто наследник этого грязного хозяйства, доподлинно пока неизвестно, и дамочка настроена спускать взыскание долгов на тормозах.

– Почему ты говоришь, что наследник не известен? Разве…

– Я завещания до сих пор не видел! – перебил он её, давая понять, что разговор завершён.

Детектив, в свою очередь, решила временно от него отступиться.

Когда за Мирославой закрылась дверь, Наполеонов облегчённо перевёл дыхание.

– Вот ведь пристала, – пробормотал он.

Волгина тем временем, как и собиралась, отправилась к эксперту. С Незовибатько у них с давних времён установились дружеские, чуть ли не родственные отношения. По крайней мере, Афанасий Гаврилович относился к Мирославе по-отечески.

Вот и на этот раз, едва она заглянула в его вотчину, как он воскликнул:

– Мирославушка! Голубушка моя! Наконец-то решила навестить меня! – И тут же, сделав строгое лицо, предупредил: – Только не говори, что по делу.

Она рассмеялась и делано беспомощно развела руками.

– Ох и хитрюга, – шутливо погрозил он ей пальцем и смилостивился: – Ладно, говори, зачем пришла. Но, учти, после вопросов и ответов будешь пить со мной чай.

– Буду, буду! – послушно закивала она.

– Сейчас чайник включу, а ты пока рассказывай, что там у тебя.

– Афанасий Гаврилович, Шура сейчас дело ведёт, – заговорила она осторожно.

– Знаю-знаю, приличной на вид даме проломили голову топором. Ужас и кошмар! А потом выяснилось, что мадам вела, как бы это поточнее выразиться, не совсем порядочную жизнь.

Мирослава не выдержала и невесело рассмеялась.

– Афанасий Гаврилович, вы говорите о ней так, словно она проституцией занималась.

– Мирославушка, ты меня, конечно, извини, но, по мне, уж лучше бы она гулящей была, чем из людей кровь высасывала.

– Она высасывала из них не кровь, а деньги, – поправила детектив криминалиста.

– Это как посмотреть, – не согласился он.

– Хотя, с другой стороны, вы, наверное, правы, – решила не спорить Мирослава.

– Конечно, прав! – убеждённо воскликнул Незовибатько. И тут же спросил: – А вы что, с Морисом тоже в это дело ввязались?

– Можно сказать и так, – призналась детектив и проговорила просительно: – Афанасий Гаврилович! Мне нужна ваша помощь.

– Чем могу, тем помогу. Но учти, я не могу открывать тебе все карты.

– Знаю-знаю, – закивала она, – тайна следствия. Наполеонов неустанно мне об этом напоминает.

– Ну если Наполеонов напоминает, тогда ладно, – рассмеялся Незовибатько, – только ведь на месте убийства этой дамы никаких веских улик не было.

– На топорище, насколько я понимаю, отпечатков пальцев не обнаружено.

– Не обнаружено, – согласился эксперт.

– Выходит, что убийство не было спонтанным, преступник был в перчатках и к убийству готовился заранее.

– Выходит, что так.

– А кому принадлежит топор, которым её убили?

– Бывшему владельцу этой квартиры. Но никаких фамилий!

– И не надо. – Мирослава знала, что Морису ничего не стоит выяснить фамилию бывшего жильца злополучной квартиры и узнать его новый адрес. Да только если бы топором пользовался хозяин топора, зачем ему столь основательно заботиться об избавлении от следов.

– Афанасий Гаврилович! Вы лучше скажите мне, не было ли там чего-нибудь необычного, бросающегося в глаза.

– Не знаю, что тебе и сказать, – задумчиво проговорил он.

– Я чувствую, что вас там что-то напрягло.

– Не то чтобы напрягло, – ответил он, – просто мне непонятно, почему кошки и собаки облюбовали эту квартиру для совместных ночёвок. И куда они потом все одномоментно разбежались.

– Афанасий Гаврилович, я не совсем понимаю, о чём вы толкуете.

– О том и толкую, что в этой квартире побывало несколько кошек и собак.

– С чего вы взяли?

– Я обнаружил шерсть этих животных. Хотя, с другой стороны, может, в этом и нет ничего необычного. Но странным мне показалось то, что некоторая шерсть с породистых животных.

– А Наполеонов знает о вашей находке?

– Конечно, знает! – горячо воскликнул криминалист.

– И что?

– А ничего, – с плохо скрываемым раздражением ответил Незовибатько, – он заявил мне, что породистые животные, потерявшись, тоже становятся бездомными и ищут, где бы найти себе приют, хотя бы на ночь.

– На какую-то долю процента он может быть прав, – задумчиво проговорила Мирослава, – но я соглашусь с вами, в этом есть что-то странное.

– Объяснять странности уже не моя работа, а ваша. Но следователю это неинтересно, –