– Кент – совсем близко к Ла-Маншу. До него из Кале – всего ничего.

Теодор кивнул, откидываясь на спинку дивана:

– Это было ужасно. Геринг предпринял шесть крупных атак, волна за волной. В наше воздушное пространство сегодня вторглось около двух тысяч самолетов – и они, черт побери, были полны решимости стереть нас с лица земли. Но, клянусь богом, королевские ВВС дали им отпор. Легкой прогулки у них не получилось.

– Слава богу, хоть что-то хорошее. Нужно лишь продолжать бороться. И все. Какое счастье, что у нас такие отважные пилоты. Что бы мы без них делали?

Теодор наклонился вперед и, уперев локти в колени, уронил голову на руки – как будто вдруг потерял всякую надежду. Он был воплощением отчаяния, и она тоже это ощущала – чувствовала, как в груди расползается мрачная, холодная тень уныния.

– Дорогой, в чем дело? Ты что-то мне не договариваешь?

– Да, боюсь, так и есть. Я не уверен, что ты готова это услышать. – Он повернулся и сжал ее руки в своих. – Причина в твоей сестре.

По спине Вивиан пробежал холодок. Неужели Теодор каким-то образом узнал о романе Эйприл с немцем? Или всплыло что-то другое… то, что Эйприл держала в секрете даже от Вивиан?

– Что такое? Не томи.

Несколько секунд он, казалось, боялся дышать, затем выдохнул:

– Сегодня мне позвонил министр внутренних дел – и я больше часа беседовал с двумя офицерами из МИ-5.

Сердце Вивиан учащенно забилось:

– Я не понимаю. Что все это значит?

Его прямой взгляд пронизывал насквозь: Вивиан показалось, что он ищет в ее глазах ответы – и, конечно, находит их. Он слишком хорошо ее знал. Возможно, он сразу догадался, что она не все ему говорит.

Сбывался ее худший кошмар – она разочаровала мужа, предала его доверие.

– Я не уверен, чем Эйприл делилась с тобой, – сказал он, – однако, если верить разведке, им известно о ее тесной связи с офицером вермахта, которая продолжалась вплоть до того утра, когда она покинула Париж.

На несколько мгновений Вивиан словно забыла, как дышать. Она боялась вымолвить хоть слово – опасаясь выдать и себя, и свою сестру.

Теодор нежно погладил большими пальцами ее ладони.

– Мы оба знали, что она уехала из Бордо с немцем. Она заставила нас поверить, будто это была короткая интрижка. Но она солгала. Они не расставались до самого конца. И этот человек весьма известен в наших правительственных кругах.

– В каком смысле?

– Он один из приближенных Гитлера. Блестящий военный стратег, как говорят. Ему приписывают целый ряд успешных вторжений за последний год.

Вивиан почувствовала, как на ее верхней губе проступил пот.

– Что все это значит?

– Что мы, возможно, живем под одной крышей с изменницей.

Изменница. Это слово даже звучало отвратительно.

– Нет, этого не может быть. Эйприл никогда не предала бы свою страну. И нас.

– Уверена?

– Да.

Некоторое время Теодор хмуро изучал ее:

– Не веришь, что она здесь для того, чтобы шпионить? Помочь с вторжением в нашу страну?

– Конечно нет, – решительно ответила Вивиан. – Она моя сестра. Она бы ни за что так не поступила.

Он буравил ее пристальным взглядом, и она поняла – у него было иное мнение на этот счет.

– Думаешь, я наивная дурочка, – вздохнула она. – Думаешь, она меня обманывает. Использует.

– Я не знаю. Возможно, ты права. Возможно, она не любила этого человека, а просто боялась за свою безопасность – и делала все, чтобы под его защитой вернуться домой. Но зачем ей держать это в секрете? Особенно от тебя. – Он сделал паузу. – Если только она не рассказала тебе и ты не скрывала это от меня, чтобы защитить ее.

На глаза Теодора набежала тень, он помрачнел:

– Боже мой! Она тебе рассказала.

Вивиан не могла больше ломать комедию. Обманывать мужа у нее не было сил. А если Эйприл и правда замышляла что-то коварное? Возможно, под угрозой были не одни их отношения, но и безопасность страны.

Но разве… Нет, это просто не могло быть правдой…

– Она рассказала мне о нем сразу же, как только приехала, – призналась Вивиан. – Прости, что скрыла это от тебя, – я боялась, что ты донесешь на нее. Даже представить боюсь, что ее отправят в один из этих ужасных концлагерей или, еще хуже, казнят. Но если бы я хоть на секунду допустила, что она содействует немецкому вторжению, молчать бы не стала. Клянусь. Но я в это не верю – она бы ни за что не рассказала мне о нем, если бы была агентом немцев. Шпионы ведь так не поступают? Они лгут и притворяются теми, кем не являются. Эйприл не такая.

Теодор молча сверлил ее взглядом, его лицо исказила гримаса страдания. Затем он медленно покачал головой.

– Поверить не могу, что ты скрыла это от меня.

Ее сердце мучительно сжалось:

– Это далось мне нелегко. Правда. Но я не хотела ставить тебя в сложное положение. Тебе бы пришлось донести на нее – ты все-таки работаешь в правительстве.

– Да, черт возьми, именно это бы я и сделал! Ты правда верила, что наши власти не узнают? Что женщина, состоящая в романтических отношениях с высокопоставленным немецким нацистом, перейдет границы незамеченной?

– Но ее же впустили в страну, – возразила Вивиан. – Она сказала, что ей даже вопросов на границе не задавали.

– Потому что хотели подождать и узнать, на кого она может их вывести. За ней наблюдают. Как и за тобой. И за мной.

Вивиан запаниковала:

– Но она ничего такого не делает. Мы с Эйприл постоянно вместе. Я бы знала, если бы она что-то замышляла. Она моя близняшка. Я бы поняла это.

Он встал, подошел к камину и, уперев руки в каминную полку, склонил голову:

– Черт возьми, Вивиан.

– Они ее арестуют?

– Пока нет. Они думают, что она может вывести их на других изменников. – Он повернулся к Вивиан. – Я не должен был рассказывать тебе все это – учитывая, что ты скрывала от меня. Не уверен, что могу тебе доверять.

Терзаемая чувством вины и сожаления, она поднялась на ноги, подошла к нему и положила ладони на его щеки:

– Прости меня. Я хотела бы вернуться назад и все изменить – но не могу. Однако ты можешь доверять мне. Честное слово.

– Точно? – усомнился он.

– Да. Я не верю, что она в чем-то виновна. Спроси ее сам, если хочешь.

– Это в мои полномочия не входит. – В его тихом голосе звучала сталь.

Опустив руки, Вивиан отступила назад:

– Что ты