«Ищем общий язык с детьми», очень популярная книга о воспитании.

— … ну и вот, гадит эта скотина, где только может… — сказал Серега, опираясь на ограду. Ограда, сложенная, если не из бревен, то почти, даже не шелохнулась под весом его. — Вон, то землю вдоль ручья потравит, то подкинет чего… трактор новый за ночь ржавчина сожрала.

— А пожаловаться? — Иван осматривал ограду, что огибала невысокое строение ярко-зеленого цвета. Еще и солнышками расписанное.

— Кому?

— Не знаю… полиции? — предположил Бер.

— Ага… полиция местная все у Свириденко вот где. Там же городская управа, и чиновники местные, — Серега похлопал по карману. — Мы еще сперва пытались… к участковому пошли раз и другой. Тот носом крутит, дескать, это все оно само. А потом и вовсе комиссия пришла. Три дня ездили, носами крутили, а по итогу вышло, что вроде как мы отраву разлили… нарушение… это… правил безопасной эксплуатации! Вот! А Севрюгин, который это все и сделал, он вроде как свидетель. Который видел, как мы отходы в ручей сливали.

— Погоди, ты ж говорил Свириденко…

— А один хрен. Севрюгин — зять Свириденко. Вот и делает, чего скажут.

Серега вздохнул.

И Иван вздохнул, потому что… ну вот не видел он себя в этой деревне. Пусть чистой, местами даже нарядной, но деревне же!

— А чего он вообще хочет?

— Кто?

— Да оба…

— Ну, Севрюгин хочет, чтоб тесть доволен был. А Свириденко — земли окрестные прибрать. Он все-то по ту сторону Осляпкино уже и скупил, до самой Лазовки, считай. У него там тоже фермы. Молочные. Марка там своя и все такое. А у Вельяминовых тоже фермы. И знают их. Он сперва подкатывал, чтоб жениться. И даже имя готов был взять, стало быть. Но тетка Вася ему отказала. И Маруся. И Настька. Тогда он предложил марку купить. Сыров. И рецепты.

Звучало вполне логично.

— Не продали?

— Не-а… Вельяминовы ж сыры уж полтыщи лет делают. И ко двору императорскому поставляют…

— Тогда понятно, — не удержался Иван.

— Чего понятно?

— Поставщики двора Его императорского Величества могут ставить на продукции… на всей продукции, особую отметку. Причем не важно, сколько этой самой продукции.

— А берут с такой отметкой лучше, потому как вроде знак качества, — протянул Бер, понимая суть.

— Именно.

— Свириденко своих коров в загонах держит, — сказал Серега. — Кормит там чем-то, чтоб доились… ну и дрянь у него. Наши как-то для интересу прикупили. Молоко пить невозможно! Про сыры и вовсе-то…

Серега сунул пальцы в рот и громко свистнул.

— А у вас…

— А у нас молока не так много, но коровы особые… были… до недавних пор. Нет, так он не пойдет. Давай за мной.

Серега с легкостью перемахнул ограду и даже не обернулся.

— Лезь, — сказал Бер.

— Чего я?

— Того, что это по сельскому хозяйству… а это твой профиль.

Возразить было нечего.

Иван через забор перебрался быстро и огляделся. Поле. Травка, песочек местами. В песке копаются воробьи. Разогрелись, расчирикались на солнышке. Но как-то от… неспокойно.

Кого тут держать могут-то?

— Остаешься? — поинтересовался он у Бера. И тот перемахнул ограду.

— Вань… помни, ты маг!

— Маг. И ты маг.

— Вот… и я помнить буду. Серега!

— Чего орешь? — донеслось из-за угла. — Напугаешь… он у нас нежный.

Кто?

Бык.

То есть, это потом Иван сообразил, что видит быка. Сперва это показалось горой. Такой вот обыкновенною горой, правда покрытой длинной золотистой шерстью. Но гора качнулась и обернулась, явив массивную голову, украшенную парой рогов.

— Ох… ты… ж… — выдал Бер, попятившись. — Частушку вам в ухо. Предупреждать же надо!

А Ивану подумалось, что весу в этой горе, возвышавшейся над Серегой, будет побольше, чем в машине и даже тракторе. И если вздумается горе…

Гора вздохнула.

И вздох был преисполнен такой печали, что за мысли стало совестно.

— Менельтор, — сказал Серега, хлопнув гору по… загривку? Плечу? — Наша надежда… бывшая.

— Почему бывшая?

Гора чуть наклонилась, обнюхивая Серегу.

— Да вы подойдите.

— А он… не того?

— В том и проблема, что он «не того».

— В смысле, не бросится? — поправился Бер.

Иван подошел.

Бык наблюдал за ним, и в темно-лиловых, обрамленных золотыми ресницами очах его стояла вековая печаль.

— Не, ты что. Он у нас и шагу лишнего не сделает, — Серега дернул огромного быка за ухо. — И вовсе ласковый, что котенок…

— Знаешь… котята… они как-то… поменьше, что ли.

Иван протянул руки, и бык коснулся ладоней влажным носом. Его дыхание было горячим, а тоска теперь ощущалась явно и остро.

— Это эльфийский бык, верно… — Иван осторожно коснулся шерсти, мягкой, как… как шерсть эльфийского быка. Волос был тонок и шелковист. Его хотелось брать, пропускать сквозь пальцы, наслаждаясь прикосновением.

— Соображаешь, — Серега глянул с уважением.

— Откуда… они же… из Предвечного леса никогда быков не продавали.

— Подарок. Точнее не он, а его прапрапрадед… — Серега убрал руку с загривка.

Рога у быка тоже были золотыми. Огромные, полукруглые, они расходились дугами, чтобы почти сомкнуться над головой.

— И в чем фокус-то? — поинтересовался Бер, подходя к быку бочком. Все же габариты зверя внушали уважение.

— Фокус… можно и так сказать.

Тяжелые ресницы дрогнули. Бык сделал вдох, сделавшись на какое-то время еще больше.

— Эльфийские коровы дают особое молоко. Оно не только вкусное, но и полезное очень. И все, что из него делается, тоже очень полезно… ну и вкусно.

Иван провел ладонью по голове быка, чувствуя эхо странной тоски.

— Это молоко не хранится от слова совсем. Даже там, в Предвечном лесу. А еще оно очень чувствительно к силе… поэтому темных и не пропускают дальше пограничной полосы.

— Я не темный, — Бер поглядывал на быка все еще с недоверием.

— Да и просто выброс силы может навредить… любой, стихийной, если она не природная. Но неприродников среди эльфов мало.

— Ага… а этот как тогда тут?

— В том и дело, что вопрос. Эльфийские коровы еще дарились пару раз, а вот быки — никогда. Дело в том, что у