Шрифт:
Закладка:
— Не упорствуй, дорогая, — обманчиво мягкий тон, расслабленная спина. — Ты же не хочешь последовать за Антеросом, верно?
Быть развеянной навсегда мне не хотелось, но и выходить замуж за похитителя тоже. Спереди — неприглядное будущее, сзади — подгоняющий плащ. Иду вперед, переставляя одеревеневшие ноги, в груди разливается холод.
— Умная, — хмыкает мужчина, когда я встаю рядом с ним, слева.
Не успеваю опомниться, как он резко хватает мою ладонь и делает в ней надрез.
— Ауч, — плаксиво кричу и пытаюсь отодрать свою руку из его стальной хватки.
Но он лишь хладнокровно сцеживает кровь в этот же кубок, затем режет собственную ладонь и смешивает нашу кровь.
— Начнем же, братья! — созывает всех, передает жидкость одному из соратников.
Я настороженно провожаю его взглядом, не переставая стискивать ладонь. Кровь не останавливается, но единственное, что у меня с собой есть — это полотно в кармане, мое наследство. И, несмотря на боль, я не готова осквернять его. В этот момент меня опутывает голубыми путами-лианами, не давая шевельнуться и помешать вызову.
Члены ордена встают в круг вокруг нас, скидывают капюшоны, но почти все лица мне не знакомы. Кроме одного…
— Ad captandum benevolentiam… — все вскидывают руки и начинают зачитывать текст заклинания.
В пещере нарастает гул, резонансом отзываясь в грудине, проходясь короткими разрядами по позвоночнику.
— …ad gloriam, — и при последнем слове Ратимир втыкает кинжал в грудь лежащего на камне парня.
Задерживаю от испуга дыхание. Сначала ничего не происходит, а затем из тела парня начинает вытекать кровь, словно ее вытягивают насильно, извне. Она растекается по алтарю, будто по перешейкам и улочкам, образуя специфический узор. И когда тело парня обескровливается, все на миг застывает. А после алтарь начинает сиять, из него выходит свет, раздается треск, гул, словно разрывается полотно пространства. Каменный свод начинает покрываться трещинами, а затем раскалывается на несколько частей, образуя дыру посередине, куда утягивает парня. Я пытаюсь открыть рот, чтобы закричать, но не могу. Пытаюсь говорить, но ни звука не произношу.
— Наконец-то! — ликует зачинщик переворота, вскидывает в благоговении голову.
По пещере начинает разрастаться вихрь, как при урагане. Пространство внутри алтаря расширяется, водная гладь начинает гудеть, закручивается потихоньку в воронку. Я со страхом смотрю под ноги и вперед, боясь, что нас поглотит безумная стихия, но буквально в последний момент Ратимир вытягивает нас из воды, перетаскивая на сушу.
— Он услышал мой зов! — громким ликующим голосом оповещает он всех вокруг.
Я же дышу, приглядываюсь в затягивающий алтарь водоворот. И резко что-то схлопывается, раздается гул, ломающий слух, а затем из глубины появляется морда дракона. Оскаленная, злая. Перестаю дышать, ощущая чужое нечеловеческое давление. Даже Ратимир присаживается на корточки, не в силах стоя терпеть чужую инородную силу.
— Кто посмел? — рычит золотой ящер, когда его туловище полностью оказывается в пещере.
Открыв рот, я смотрю на дракона, находя в нем что-то знакомое, словно внутри меня откликается собственный зверь. Тело дракона в этот момент загорается огнем, горит, расплавляя воздух вокруг, от чего дышать становится почти невозможно. И когда я уже готова без сил упасть, тело его вспыхивает, сбрасывая черную прогорклую чешую и являя нам золотое покрытие. Прикрываю глаза, надеясь, что сейчас проснусь, и все это окажется дурным сном.
— Твой потомок, Анниан, — склоняет голову в подобострастии главный в этой вакханалии, — Ратимир Златокрылый.
Вскидываю голову и открываю глаза. Тишина, только взгляд вертикального зрачка направлен на Ратимира, что стоит, гордо расправив плечи.
— Потомок? — рычит дракон, затем открывает пасть.
Его живот светится огненными всполохами, сияя все интенсивнее. Отшатываюсь, когда понимаю, что этот огонь движется по его гортани, какая бы она у него не была. И когда свет исчезает, из его пасти вылетает шквал огня. Ратимиру в последний момент удается отскочить, но огонь задевает его волосы, подпаляя кончики. Запах гари достигает моего носа, а после меня опаляет огнем. Зажмуриваюсь, ожидая и готовясь к боли, но ничего не происходит.
— Что за… — шепчет испуганно Ратимир.
И после я приоткрываю один глаз, затем второй. Рассматриваю свои руки, но они целые, будто меня просто обдало горячим очищающим воздухом. Раздается резкий звук шлепка о землю. Подпаленный припадает на одно колено и склоняет покорно голову.
— Анниан Великий, — говорит с пиететом, все остальные повторяют действия за ним.
Только я продолжаю сидеть на пятой точке, прижимаясь спиной к стенам пещеры.
— Что ж, — рычащими нотками говорит дракон, что безмерно удивляет меня, но списываю все на его божественную сущность. — Плата принята, кровь потомков признана.
— Да! — выдыхает Ратимир с придыханием и благоговением, чувство гордости и собственной важности переполняет его. — Я так и знал. Все видели, кровь наследника признана!
Все это время вертикальные зрачки ящера наблюдают за мной — пристально, не мигая, прожигая меня насквозь, препарируя внутренности, тайные мысли и желания. В голове кавардак, словно внутри кто-то копошится, раскрывая ящики со всеми моими воспоминаниями. Неприятное ощущение, но затем оно резко пропадает, как раз в тот момент, когда Ратимир снова начинает говорить.
— Во имя крови Златокрылых и власти потомков Ираиды, прошу короновать истинного наследника трона! — склоняется в подобострастном поклоне.
Анниан же все это время смотрит на него, не мигая, от чего выглядит еще более устрашающим. Оскаливается и издает какие-то рокочущие звуки. Только потом до меня доходит, что это смех. Драконий смех.
— Что ж, — наклоняет огромную голову набок, затем моргает, — это будет интересно.
Что именно там ему будет интересно, непонятно, но тут он снова открывает пасть, и я рефлекторно прикрываюсь руками, вот только вместо огня меня окутывает фиолетовое сияние, теплыми язычками проходясь по коже. Чувствую, как горит лицо. Вскидываю голову и смотрю по сторонам, ощупывая при этом кожу.
— Что… — шокированно отступает Ратимир, показывая на меня пальцем, — Но почему….
От того, какой у всех шокированный вид, мне становится еще более страшно. Но подбежать к озеру и взглянуть на себя не могу, все пространство занимает дракон, приближаться к которому я не намерена.
— Я выполнил твою просьбу, смертный, — рычащим тембром говорит Анниан Ратимиру.
— Но это нарушение наследования! — рычит, теряя самообладание, последний, скидывает накидку и стискивает кулаки.
На его скулах перекатываются желваки, на руках бугрятся вены.
