‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сердце, как будто спотыкаясь, приостанавливает свой бег.

* * *

— Ксения, я всего лишь представитель государственного органа и передо мной распинаться не стоит. Это вы прокуратуре расскажите, что заросли борщевика по контуру вашего участка к вашей земле не относятся. Но я ведь тоже человек, а не монстр какой-то, я с этим вопросом обращалась к ним, и не один раз, и мне сообщили в прокуратуре области, что бороться с борщевиком должны землепользователи. Причём систематически!

Ирина Игоревна не зря на своем месте работает, хватка как у бульдога. А я опять разволновалась и ничего не соображу. Это Максим разъясняется с чувством, толком и расстановкой, а я тупо спорю с ней, переходя на личности.

— Мы с покойным мужем всегда за этим следили, просто когда его не стало…

— Ксения, вы успокойтесь и не кричите, для начала вам грозит штраф до пятидесяти тысяч. И радуйтесь, что вы не на госслужбе, вот мне бы пришёл штраф на все семьсот.

— Господи, нет у меня лишних пятидесяти тысяч!

— Спокойно. — Обнимает меня Макс за плечо, потирая его. — Даже не думай об этом. Главное, чтобы земля осталась твоей.

— Вот этого я вам обещать не смогу. — Запихивает бумаги обратно в свою сумку-ридикюль Ирина Игоревна, качая головой.

— Это в каком таком смысле? — мрачнеет Максим.

— Нарушение обнаружено. Как быстро последует наказание? Не очень быстро: сразу изъять землю никто не имеет права. На первый раз вам выдадут предписание об устранении нарушений. Если вы не исправитесь, на второй раз к предписанию прибавят штраф. И лишь на третий раз может быть вынесено решение об изъятии земли. Но для того чтобы решение имело законную силу, оно должно быть подкреплено экспертизой. Она уже завтра начнет свою работу. Вам повезло, у нас нет образцов почвы, какой она была до вашего вмешательства.

— Какого ещё вмешательства? — Аж в глазах темно.

— До вашего пользования землёй, ну и пожара, конечно. А так как земли «до» у нас нет, сравнивать приходится с образцами почв с соседних участков.

— Ирина Игоревна, вы лучше экспертизу обгоревших ульев проведите и найдите доказательства поджога! — Кидаюсь на женщину, но Максим меня вовремя ловит за талию, пытаясь успокоить.

Оттягивает от неё к себе.

— Если вы раскаялись в содеянном и согласны с решением об изъятии, то участок может быть продан с публичных торгов. Если не согласны — дело передадут в суд.

— Да вы что?! — Мои глаза округляются до размеров чайных блюдец. — Совсем с ума сошли там, что ли? Я там, по-вашему, что? Химлабораторию со сливом отходов держала?

— Вы, пожалуйста, не психуйте. Надо разбираться. Нарушение нарушению рознь. Надо сказать, что небрежное отношение к правоустанавливающим документам — обычная практика в нашей местности. Одно поколение сменяется другим, дети продолжают жить в родительском доме, пользоваться землёй. При этом часто не удосуживаются оформить собственность на свое имя...

— Это тут при чём?! При чём тут мои документы, вы же говорите, будто я землю испортила.

— Ксения Владимировна, вы поймите, государство всегда на вашей стороне. — Отходит к калитке. — Но если вы совершили преступление и ваше имущество подлежит конфискации, то ваш земельный участок могут изъять. Тут уж мы будем действовать только по закону. Но администрация города искренне надеется, что этого никогда не случится. Вы, главное, держите себя в руках. Поспокойнее.

А я не могу спокойно, я так глубоко дышу, будто у меня приступ астмы во время тахикардии.

— Да сколько же можно надо мной издеваться?! — вспыхиваю по новой. — Вы же сама женщина, мать, вы же знаете, что я не какая-то там алкашка или тунеядка и дети для меня смысл жизни.

— Ксения, я выполняю предписание и действую по закону. К нам поступил сигнал, и мы должны разобраться. Про детей речь не идёт. Речь идёт о вашем участке, на котором вы устроили пожар.

— Да не устраивала я пожар! Господи!

— Не богохульствуйте, пожалуйста, я человек верующий, мне неприятно.

— Но как же так?

— Если мы выкорчуем борщевик и заплатим штраф, вы от нас отстанете? — спокойно, в отличие от меня, спрашивает Дубовский.

— Нет.

— Почему?

— Потому что при неосуществлении мероприятий по охране земель, указанных в части первой статьи Кодекса…

— Может, как-то по-другому договоримся, и вы забудете про это недоразумение?

— Вы что же, мне взятку предлагаете?! — ещё громче фыркает Ирина.

— Вы же сама прекрасно понимаете, что это притянуто за уши и полная чушь. — Оставив меня, напирает на неё Максим, прижимая к калитке.

— Чушь? — Эту бабу ничем не проймешь. — Я в этой сфере триста лет работаю. И знаю как отче наш, что землепользователи в границах предоставленных им земельных участков должны благоустраивать землю, сохранять плодородие почв, защищать земли от подтопления, заболачивания, засоления, иссушения, уплотнения, загрязнения отходами, сорняками и уж точно не должны устраивать на ней пожар, — выпаливает она, раскрасневшись.

— Дурдом... — Крепко-крепко зажмуриваюсь.

— В общем, внимательно изучите выданное мной постановление. До свидания.

Когда тётка уходит с нашего двора, я падаю Максиму на грудь. А он, прижав меня к себе, молча гладит по спине.