либо погибли, либо сбежали во время налёта на корабль, бросив её и детей. У выдр такое часто бывало, ради спасения способные продолжать род родители, как в случае и с кролли, бросали младших на растерзание и спасались сами. Лея, несмотря на то, что уже считалась взрослой, была оставлена, и должна была погибнуть в тот день, но, каким-то образом, именно я и защитившая нас лиса оказались теми, кто встал между ней, ещё двумя мальчонками выр-выр, которых она спиной защищала, и поднявшимся на корабль гоблином. Я этого даже толком и не помню, но девчушка запомнила тот момент, хорошо, на всю жизнь.

— Вы тоже маленький, но очень смелый! — Ударив по больному, по моему росту, не поднимая глаз, произнесла девчушка, — я тоже так хочу, не бояться других, вместе с друзьями сражаться против рыкунов! Только друзей у меня нет, и сражаться я не умею… Когда узнала, что выр-выр ищут для вас невесту, решила, что ей станет кто-то из детей главных семей. Но старухи шептуньи говорили, что вы избалованны женской красотой, что любят вас и духи, и живые, а потому угодить вкусам шамана окажется непросто. И тогда я решила тоже попытаться! — Сжав кулачки, дернула головкой выдрочка, отчего на большие, полные решимости глаза наползла неровно подстриженная чёлка.

— Девочки всегда смеялись с меня, с моих узких бёдер, с маленькой и плоской груди. Называли больной, недостойной, а я достойна, больше других может даже! Я не боюсь драться, я… я устала бояться и если нужно, через сражения, зубами верну вам долг, докажу что действительно вам предана, шаман!

— Оу-оу, потише… — Когда та показала белые, острые зубки, оскалилась, прервал напирающую на меня кусаку. — Верю, верю… Если хочешь сражаться, иди в стражи, тебя научат обращаться с арбалетом и метать копья.

— Слишком низкая, из-за стены ничего не видать. — Подняв руку над головой и показав насколько её выше бруствер, выдала девчонка, а затем, вновь напирая, пошла на меня в атаку. — Но если стану вашей женщиной, уверена, смогу стать выше и сильнее, вы ведь шаман, всё, к чему вы прикасаетесь, растёт с удивительной скорость. Все об этом знают!

Схватив меня за ладонь, притянула ту к своей плоской груди Лея. Помимо рёбер я там вообще ничего не почувствовал, да и вообще, блин, родная, это так не работает, не помогу я тебе вырасти… Увеличивайся в размерах всё, к чему я прикасайся, член мой бы давно в гидрант пожарный превратился… Я растерян, удивлён, и в лёгком замешательстве. Прогнать её слишком грубо, она ведь ничего плохого не желает и хочет быть полезной. Оставить при себе… но зачем? Маленькая, слабенькая, что с неё взять? Разве что только для того, чтобы выдры от меня наконец-то отвязались и перестали пытаться подложить под меня своих корыстных девах. Ещё раз поглядел на пылающую надеждой и верующую в мня, как в волшебника Лею. Любовь ли в её глазах? Определенно нет, она смотрит на меня не как на кандидата в продления рода, а как на какой-то идол, может даже божество. Разочаровывать её совсем не хочется.

— Ладно, станешь частью моей семьи. — Заключил я слишком внезапно и неожиданно для малышки.

— А… я… но… что? — Встряхнув головой, поправив челку, выдра вгляделась в мои губы, зачем-то потрогала свои, мизинцем прочистило уха и переспросила, — вы что-то про семью сказали, я наверное не услышала. Вы наверное имели в виду, мне помогать вашей семье, да? Там с горшками ночными, уборкой…

— Ну да… — ответил я, и та с облегчением вздохнула, повесив голову умолкла, нервно усмехнулась, — ты ведь станешь частью моей семьи, потому и помогать будешь обязана и на кухне, и в уборке, ну и в постели, когда-нибудь, возможно, если конечно захочешь. Хлопнув ту по плечу, произнёс я.

— Ч-ч-чт-о-о-о⁈ — Воскликнула во весь голос красная как вареный бурак Лея. Проходившая мимо парочка выр-выр испугано обернулась, замерла, таращась на нас. — То есть, не как помочница? Я… это, я… могу… мне можно… э… я теперь ваша женщина?

Усмехнувшись, прижимаю её к себе. От столь ярких эмоций и возгласов мне даже стало немного стыдно. Я ведь не король какой-то, не император, задрот обыкновенный, и не нужно столько эмоций…

— Моя и только моя, а будешь изменять, выгоню…

Из рта жевавшей что-то женщины выдры выпадает кусок. Поглядев на меня, затем на своего парня, затем на себя и на Лею, выдра чертыхнулась, побежала в общагу выдр.

— М-милая, куда ты, постой! — Вприпрыжку побежал за ней мужик. Мда… часа не пройдёт, а вся деревня будет судачить о новой избраннице шамана. Хотя, мне то что, кролли в гареме есть, му тоже, от хищников лисица, теперь ещё и от всеядных выдра… От каждого вида по одной красотке, а что эта без груди, низкая и худая как палка, так ничего, всё же не только сочными женщинами красив этот мир.

По возвращению в дом лицезрел я, сущий бардак. Едва миновав прихожую, просто замер в ужасе от устроенного погрома. Не отошедшая от шока Лея, в сотый раз повторяя про себя слова «невозможно, не бывает», упирается мне в спину, замирает, подняв голову и видя мою перекосившуюся от злобы морду, спрашивает:

— Вы передумали, мне уйти?

Положив той руку на голову, используя мягонькие ушки, как антистресс, глажу их, иногда слегка прищипывая. Что блять здесь происходит⁈

Стол для приёма пищи завален всякого рода оружейным мусором. На стульях и по всему полу разбросаны элементы костяной брони, какие-то гоблинские заточки, заострённые камни, дубинки с вбитыми в них железными шипами. Опустошая и с ног на голову переворачивая оружейную комнату, копошилась и выбрасывала из той в общую столовую всё ей интересное наш добрый и старательный ангелочек. Видевшая, как плод её стараний, чистый и убранный домик захламляется всякого рода ошмётками шкур и брони, мечась из стороны в сторону, хоть как-то разлаживая по стопкам вещи, суетилась Муррка. Возможно стараний её хватило, если бы раскопки в оружейке вела лишь наша новая воительница, но… ей старательно, не жалея себя, помогала Пом.

— Как тебе это… а вот это? Тоже нет, тогда может это или это? — Опасные, иногда острые вещицы прям вылетали из оружейки, вонзаясь в стол, стены, потолок.