— Не могу больше! — прохрипел он. — Голова разламывается!

— Нельзя… стоять, — Уокера качало, будто он выпил литр водки. — Вперед! Бегом!

И мы втопили — угловато, неуклюже, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, но так быстро, как только могли. Излучение антенн все больше корежило наше сознание, пронзало мозг, панический страх нарастал посекундно, грозя совершенно расстроить рассудок. Мы неслись по дороге как умалишенные, не думая ни о чем, кроме одного — поскорее найти укрытие. Я едва не врезался в застывший на дороге УАЗ469: зрение окончательно расстроилось, мне казалось, что трупы монолитовцев, которые лежали за машиной, ползут по асфальту, как ящерицы, извиваясь всем телом и глядя на нас остановившимися мертвыми глазами. Небо ухнуло громовым раскатом, предвещая дождь, налетел шквалистый ветер, и в его шуме мне слышались жуткие нечеловеческие голоса. А потом в звуки стихии вошел грохот автоматных выстрелов, и я понял, что стреляют по нам.

Впереди, в конце дороги, за бетонным забором и ржавой техникой, виднелось сооружение, напоминающее вход в тоннель: на втором этаже железной будки за забором мелькали тени боевиков "Монолита", охранявших объект. Я упал на асфальт, откатился к обочине, прячась за камни. Поднял автомат, выцеливая врагов. Слева за моей спиной бухнула СВД Деда, потом еще и еще. Стрельба на секунду затихла, но потом пули вновь засвистели над нашими головами. Уокера я не видел, он исчез за густым кустарником впереди. Маленький округлый предмет вылетел из-за остова грузовика, упал на дорогу, отскочил к ограждению.

Граната…

Ахнуло оглушительно, закладывая уши, но я услышал визг разлетающихся осколков, их звонкие удары в стволы деревьев поблизости. Меня накрыла толовая вонь. Еще раз выстрелил Дед, убрав появившегося в окне будки боевика. Вторая брошенная в нас граната закатилась за камни — и не взорвалась…

— Вперед! — крикнул он мне. — Давай!

Я не сразу понял, чего он от меня хочет. Я почти лишился возможности соображать быстро, в мозгу метались обрывки мыслей, приправленные ужасом. Я лежал на спине, прижимая к груди автомат и пытаясь справиться с собственным телом. Потом внезапно понял, что блокпост больше не огрызается огнем. Или мы их всех уделали, или…

— Вперед! — заорал Дед.

Я решился. Вскочил на ноги, вопя матом, поливая блокпост из автомата, рванул вперед, к ржавому ЗИЛ-131, от которого остались только рама и половина кабины. Спрятался за этой кабиной, пытаясь восстановить дыхание и набраться мужества для следующей перебежки. Несмотря на все мое замешательство, я понял, почему Дед гнал меня вперед: теперь я оказался для стрелков в будке в "мертвой зоне", они могли достать меня только гранатой, однако справа от меня, у края дороги, было просто идеальное укрытие — большая яма за камнями. Вот туда мне и надо попасть!

Собравшись с духом, я на корточках, приставными шажками, стал подбираться к яме, но мой маневр разгадали. Из-за забора началась стрельба: валили короткими очередями из двух автоматов, пули звонко ударяли в сталь, рвали ржавый металл кабины, били в мотор, чиркали по асфальту между машиной и ямой, рикошетили, визжа и выбивая искры. Я вжался в крыло кабины, судорожно глотая воздух и молясь, чтобы меня не зацепило рикошетом. А потом понял, что должен опередить врага.

Моя "фенюшка" была уже с вкрученным запалом, поэтому я все сделал быстро, разжал усики, выдернул кольцо и кинул гранату за забор. Еще успел услышать вопли монолитовцев, сообразивших, что не они одни умеют гранатами кидаться. Потом шарахнуло так, что даже укрывавший меня грузовик содрогнулся.

— Дед! — закричал я, пользуясь наступившей тишиной. — Эй, Дед! Платов!

Он не ответил. Сердце у меня нехорошо сжалось.

— Уокер!

Вновь нет ответа. Ах ты, в душу мать…

— Платов! Уокер!

Происходящее все больше напоминало кошмар. Мои друзья не отвечают, потому что или убиты, или ранены. Я остался совершенно один, и долго мне не продержаться. И сил уже не осталось. Пот заливал лицо под противогазом, сердце колотилось с сумасшедшей скоростью. И совершенно неожиданно я подумал, что не ранен. В этой перестрелке я не получил ни единой царапины. И у меня есть патроны. Четыре полных магазина и один начатый.

Спокойно, еще пляшем бодро и красиво. Я быстро отсоединил магазин, нащупал в разгрузке новый, вставил в оружие и лязгнул затвором. Если стрелять короткими очередями, то я еще повоюю. Нескольких упырей мы точно положили, вряд ли их осталось много. Хрен вам, псы монолитовские, до того, как вы мою башку на штырь насадите, я в ваших бестолковках дырок понаделаю!

А если их там целая армия?

Вновь накатил парализующий ужас, выгоняя пот по всему телу. Нет, нет, нет, нельзя так сдаваться! Надо успокоиться. Дышать глубоко — вот так, ага, вот так…

— Платов! — крикнул я, все еще веря, что чудо может произойти. — Уокер!

Ни звука. Бросили меня мои друзья. Ушли на небеса, в сталкерский рай, оставив на этой Богом проклятой дороге, и очень скоро я догоню их на тропинке к райским вратам.

Твари почему-то не стреляют. Затаились, ждут, когда высунусь? Хотят взять живым? Или я их таки уделал гранатой?

Очень осторожно я выглянул из-за кабины. Ничего. Блокпост не огрызнулся ни единой пулей.

И тут я подумал…

Эх, Андрей Аркадьевич, ну ты и дурак!

Удерживая автомат одной рукой, я запустил пальцы в карман, достал ПДА. На лайф-сканере не было ни одной красной точки, только семь серых. Стало быть, семь мертвецов, от которых никакого вреда не будет. И одна зеленая впереди, там, где открывался в склоне холма за блокпостом полусводчатый туннель.

Уокер?! Жив, паразитина!

Обойдя кабину, я метнулся к БТРу, стоявшему напротив узкого прохода между бетонным забором и пробитом осколками и пулями металлическим заграждением у стены. Держа пространство перед собой на прицеле, заглянул внутрь.

У вагончика лежал на спине труп в сером экзокелете, сжимая в откинутой руке АК-74. Визор шлема был разбит, вокруг головы натекла большая лужа крови. Так, одного гада я все-таки достал. Уже неплохо. Медленно переместившись вдоль борта БТРа вперед, я осмотрелся.

Чисто. Но почему труп один? Я ясно слышал, что стрельба велась из двух стволов. Куда делся второй? И совершенно непонятно, как прошел Уокер. Он бежал впереди, его неминуемо должны были подстрелить. Или опять сработали артефакты, как в истории с вертолетом?

Мой полоумный друг просто заговоренный. Наверняка все дело в артефактах, хотя… Чему можно удивляться в месте, где даже воздух пропитан чертовщиной?

— Уокер! — крикнул я. — Это я, Пиндос! Отзовись, мать твою!

Ни звука, ни ползвука. Да ты ж там, в