— Нет. Он говорит, что та злая домоправительница на самом деле окажется переодетым мужчиной, являющимся преступником, который скрывается от правосудия.

Марисоль хихикнула:

— Но ведь её играет женщина. Как же они это провернут?

— Не знаю, не знаю, — тоже не смогла удержаться от смеха Вера. — Наверное, воспользуются тем, что эта актриса слегка мужеподобна.

— Значит, эта женщина будет играть мужчину, который притворяется женщиной? Ой, смотри, Рамона тоже прислала мне сообщение. Спрашивает, не разучилась ли я читать, когда вернулась в деревню. Надо же, деревню! И говорит, что если я не смогу прочитать сообщение, то, наверное, догадаюсь отправить ей смайлик. И сама много наставила!

— И мне ещё одно пришло, — воскликнула Вера. — Это от Леонардо. Ты посмотри, сколько он понаписал.

Увлекшись, они не заметили, как четыре пары мягких кроличьих лапок просеменили туда-сюда, и две морковки исчезли. Только спустя какое-то время подруги обнаружили, что угощение пропало. Тут Веру осенило:

— А ведь, оказывается, тот кролик говорил чистую правду! Обо всём!

— Я тебе так и сказала, — откликнулась Марисоль. — Только знаешь что — никому об этом не говори. Не хочу, чтобы к ним начали ходить и мешали им жить.

— Тогда мы никому не скажем, — согласилась Вера. — А теперь пошли, я уже хочу пить. Не думала, что этот напиток закончится так быстро. И сколько ещё будет стоять такая жара?

Сначала они зашли к Марисоли, после к Родригесам, потом опять прошли на рынок и купили ещё того напитка, а после с пакетами еды пошли к Вере, собираясь посмотреть какой-нибудь смешной фильм, но вместо этого посмотрели задумчивый и непонятный.

Глава 16

Утром Вера встретила отца на автостанции и привела в дом. Показала и рассказала обо всём, в том числе и о Жуке.

— Я бы хотел почтить память Селесты и Диего. Ты отведёшь меня завтра к ним?

Вера кивнула.

— А сегодня не мешало бы познакомиться с родителями Марисоли и твоими соседями. Родригесы — верно?

Пообщавшись с Марко, родители Марисоли стали спокойнее относиться к тому, что их дочь будет половину времени проводить в Санта-Эсмеральде.

У Родригесов Марко уговорили приложиться к домашнему напитку, но отнюдь не столь безобидному как тот, что недавно пили подруги. Попробовать его нужно было обязательно, под тем предлогом, что он де только созрел и его необходимо оценить, чтобы напиток не обиделся и не испортился от этого.

Вечером Вера с отцом и Марисолью гуляли по городу. Они осмотрели памятник трём енотам, похожим на бобров, и самые экстравагантные здания, частью городские, а частью построенные для личного пользования. Как водится, иные из них вызывали в горожанах чувство гордости и даже наивную надежду на то, что других таких во всём мире не сыскать. Иные же здания были возмутительны и уродливы, и их владельцы стали для местного общества настоящими париями, если не в имущественном отношении, то уж в морально-культурном точно. Возле центральной площади гуляющие встретили местного психолога, который учтиво снял шляпу и поклонился Вере и Марисоли. Поздоровавшись с Марко, он ловкими приёмами речи быстренько выведал, кто тот такой, после чего поздравил Веру с обретением родителя и возвращением дома. Что касается последнего, то о нём уже знали все из тех, кому вообще хоть что-то хотелось знать, а потому в ближайшие дни Вера была просто обречена стать знаменитостью. Э-эх! Знали бы они, что их скромная землячка послужила вдохновением для создания нового сериала, который в скором времени будет делать улицы городка пустыми по вечерам. Но можно не сомневаться, что рано или поздно они об этом узнают, и кто-нибудь с богатой фантазией придумает легенду о том, как их Вера — та, которая ходила в школу с их же детьми, имела в почти столичном городе романтическую связь с телевизионным боссом-миллионером, и тот специально для неё запустил производство теленовеллы. Но Вера отказалась в ней сниматься по таинственным причинам — поговаривают, что из-за гордости, хотя и не понятны были причины для её возбуждения. Вместо Веры главная роль досталась бывшей пассии босса, которая до этого находилась в изгнании, а теперь получила шанс снова возвыситься.

Возможно, легенда будет и другая, но тоже с драмой. Вере же придётся смириться с тем, что она есть, так как никого переубедить не удастся. Впрочем, опасаться Вере было нечего, так как её будущий биограф-баснописец не будет выдумывать про неё ничего гадкого, поскольку все знали Веру лишь с хорошей стороны, а также и её деда, бывшего заслуженным учителем физики, и её мать Селесту, бывшую… просто хорошей и весёлой женщиной с красивым голосом, которая покинула этот мир столь рано.

Под конец прогулки троица посетила одно из заведений общепита, где они выпили чая из пластиковых стаканчиков и съели пирожки с бумажных тарелочек под громкие вопли из подвешенных под потолком колонок.

Рано утром Вера с отцом зашли за Марисолью и направились в Последний Приют. После того, как Марко сказал все положенные в таких случаях слова, он спросил:

— Верно где-то здесь лежит Алехандро — Старый Енот?

— Мы покажем, пошли.

Марко присел перед памятником-барельефом, вернее тем, что должно было им стать, но собственно самого барельефа на камне не было, а была лишь эпитафия, которую и прочитал Марко:

— Сильно сказано, хоть и несколько неуклюже. И ничего-то мы не извлекли из той книги, что интересовала и его, — произнёс он, глядя то на подруг, то на ложе Алехандро.

— Что, совсем ничего? — попросила уточнений Марисоль.

— Увы, если Ансельм и закодировал что-то в той книге, то нам не известно, по каким принципам, а то, на что мы надеялись, обернулось ничем, — он немного помолчал. — А вам не кажется странным и даже значительным то, что вы, живущие здесь и сейчас, оказались хотя бы косвенно связанными с людьми, которые жили много лет и даже веков назад?

— Сейчас кажется, когда ты об этом сказал, — ответила Вера. — Но что это значит?

Марко пожал плечами:

— Не знаю, может это свидетельство единства человеческого рода, которое так явно и просто обнаруживается, но которому обычно не придают никакого значения, считая, что это всё дела минувшего и просто совпадение, а сейчас важнее то, какая скидка в магазине. Современный мир отучает нас думать глубоко и отыскивать скрытые взаимосвязи, и даже видеть явные, а вместо этого приучает задумываться только о ярком, громком и блестящем. Особенно это касается единства человеческого рода и жизни вообще — эту тему стараются сейчас не затрагивать, — напротив, выдумывают всякие признаки различия, по