Шрифт:
Закладка:
Ну, а когда они пришли в третий раз, я им так и сказала, а они, сделав вид что им не страшно, очень испугались и больше так не шалили. Но я уже знала, что всё это выдумки и братьям ничего не грозило. Бабушка мне объяснила, что никакой Бабы-Карябы не бывает. Мол, эти выдумки от дурости людской.
— И с тех пор ты не можешь слышать это слово? — уточнила Ди.
— Не то чтобы не могу — а не хочу. Тот стишок мне въелся в память. Я свой детский испуг помню очень хорошо. Но вообще, во всех других случаях братья меня защищали. Величину же моего страха перед чудовищем они не представляли. Им это казалось просто чем-то безобидным и весёлым, тем более что в другое время мне тоже, как и им, нравилось слушать всякие страшилки.
— Вот и Фелипе такой же, всякой чепухи начитается да ещё додумает за автора, и давай всех уверять, что это правда. А сейчас как живут твои братья? Как они?
— Да всё так же. Я ведь говорила, что у них закусочная на колёсах, на двоих. Пишут мне, что у них всё хорошо, что живут, как короли, и в семьях тоже порядок, дети толстые и здоровые. Зовут меня в гости или насовсем.
— А ты?
— Я-то? В гости съездить надо бы, после Рождества. А насовсем разве ж я поеду? Нет, моя жизнь здесь, в Мексике.
— Выпьем чайку? Да я уж и пойду, — предложила сеньора Диас, доставая припрятанное миндальное печенье, как раз хранимое на случай задушевной беседы.
Глава 18
Наученная неприятным опытом жажды в автобусе, Вера на этот раз подготовилась, купив заранее большую бутылку того напитка с рынка.
Автобус подошёл, и подруги простились до октября, пообещав друг дружке, что 15 сентября обязательно одновременно сядут смотреть первую серию «Проспекта страсти».
В дом сеньоры Мендес Вера вошла как обычно, открыв дверь своим ключом, и сразу, только бросив в комнате сумки с рюкзаком, прошла к сеньоре Суарес. Но той не было на месте. Судя по времени все могли быть на кухне. Так и оказалось. Веру радостно приветствовали и усадили за стол. Сеньора Диас сказала, что ей положена двойная порция, так как она с дороги, и что Вера должна им всё рассказать в полном объёме о своей поездке. Она рассказала.
Роза во время рассказа смотрела на Веру словно зачарованная, вероятно, воображая эту поездку путешествием Марко Поло, хотя сама она проделала гораздо более длинный путь из своего медвежьего угла до Санта-Эсмеральды. Но у Веры были приключения! К тому же, себя Роза ещё не воспринимала вполне самостоятельным, взрослым человеком, ведь она уехала из дома, где находилась на попечении родителей, в дом, где она оказалась под опекой сеньоры Суарес. А вот Вера! Она попала в переделку с целой шайкой мошенников, уже имела свой личный дом, который могла сдавать в аренду, ходила в полицию и городскую администрацию, где их мэр подарил ей кучу денег, да ещё и сериал скоро будет — про Веру! А такое не каждый день выдаётся нашей сестре! Жуть какая-то!
По окончании обеда Вера поднялась на второй этаж и постучала в комнату госпожи — та уж её ждала, вернувшись сюда из библиотеки, где проводила много времени, разбирая книги. Сеньора также весьма подробно расспросила помощницу, пока та приветствовала Мигеля, после чего, забрав его с собой, Вера спустилась вниз.
Вечером Роза пригласила Веру в свою комнату, чтобы выпить чаю. Вера, до сих пор видевшая эту комнату только мельком, сейчас получила возможность внимательно изучить обстановку.
Над постелью Розы висело распятие, которое обрамляли фотографии, вероятно, членов её семьи. На одной из полок шкафчика размещались DVD-диски с мультфильмами, которые она, по всей видимости, привезла из дома и таким образом имела возможность смотреть мультфильмы по старинке, не полагаясь на интернет.
— Ты не могла бы принести сюда мышонка, Вера? Я его угощу вот этим, — она показала на ассорти из орехов и сухофруктов. — Ему ведь такое можно?
— Наверное. Да он всё ест. Сейчас я схожу за ним, — ответила Вера и вернулась с Мигелем на плече через две минуты.
— Ну, как вы тут поживали без меня? — поинтересовалась Вера.
Роза задумалась, но ничего выдающегося вспомнить не смогла и ответила:
— Мы жили как обычно, — и улыбнулась, сверкнув чёрными глазками.
Обе замолчали.
— А-а-а, хотя знаешь, было кое-что.
Вера вопросительно посмотрела на Розу, и та продолжила: «Однажды на обед пришёл Фелипе, и у него с собой были альбом и краски. Он рисует какие-то механизмы и роботов. Так вот, сеньора Суарес увидела всё это и захотела снова с ним поговорить по поводу порчи того портрета. Ты помнишь?».
Вера кивнула, и Роза продолжила: «Сеньора Суарес сказала Фелипе, что раз ему нравится рисовать, то, возможно, он, по примеру уличных горе-художников, решил бросить дерзкий вызов системе, сложившейся в этом доме, и, пробравшись наверх, испортил полотно. Но Фелипе всё отрицал. Его бабушка, сеньора Диас, тоже насела на него и сказала, что ещё не поздно покаяться, и если это сделал он, то сеньора Суарес попросит у госпожи о снисхождении для него, и тогда он сможет по-прежнему приходить сюда за вкусной едой».
— И что ответил Фелипе? — спросила Вера.
— Он сказал, что теоретически, конечно, мог совершить это, но ведь когда он приходит сюда, то проходит сразу на кухню под присмотром, ибо у него нет своего ключа, а дверь ему открывает бабушка, сеньора Суарес и иногда Роза или Вера. И они видят, куда он идёт. Сеньора же Суарес сказала на это, что он мог подняться наверх, когда уходил, потому что его никто не провожает до двери за ненадобностью, — это первое, и второе — это то, что у него действительно нет своего ключа, но он мог украсть его у бабушки и пробраться сюда ночью или мог сделать слепок ключа и заказать себе такой же, дабы иметь возможность прийти в любое время. Фелипе согласился, что он мог сделать и это, но зачем? Ему нравится в этом доме, и он не хочет ничего здесь портить, и ему нравится система, сложившаяся в этом доме,
