Шрифт:
Закладка:
Москва, улица Строителей
Гайдай снова взял всех под свою руку, и задал четкий напряженный ритм. Но все равно, стало поспокойнее — съемки шли в павильонах, по графику, и порой выпадало чуть ли полдня свободного времени. Этим сразу воспользовались матерые хитрюги из Госплана, тут же озадачив старшего финаналитика — подкинули работенки на вечерок. Впрочем, Рита не без удовольствия составляла финансовую модель для «Точмаша», анализировала ситуацию на рынке или «правила» бюджет АЗЛК, выискивая «дыры» лишних расходов. Profession de foi.
А Миши всё не было.
* * *
В субботний день Гарина освободилась после обеда — часы показывали два, когда она легко взошла по лестницам «красного дома» (лифты — для старушек!). Юлька сделает уроки на продленке — там, в щелковской школе, и потопает с подружками домой. Она девочка самостоятельная — повоспитывает Кошу, и будет ждать маму…
«Три часика! — мысленно попросила Рита у дочки. — И всё!»
Квартира встретила ее тишиной и тающим жилым запахом — тут они ночевали редко.
Не раздеваясь, Гарина обула тапки, прошлепала меланхолически к дивану, и плюхнулась в его кожаную мякоть. Великое благо — минут на двадцать выпадать из реальности, уносясь душою за горизонты мечтаний…
— Если у нас будет герб, — громко сказала девушка, не поднимая век, — то девиз готов — «Всё будет хорошо!» Нет, лучше на латыни — Omnia denique!
Словно расслышав ее голос, запульсировал дверной звонок.
— Кого еще там… — недовольно заворчала Рита, распахивая глаза. Вздохнула, и пошла встречать незваного гостя.
За порогом стояла Елена фон Ливен в шикарном брючном костюме цвета семги.
Обворожительно поведя головой, она качнула изящным «дипломатом» и переступила новенькими туфельками.
— Привет, Маргаритка!
— Привет! — невольно улыбнулась хозяйка. — Если тебя и заслали, то лишь затем, чтобы разорить председателя КГБ.
— Да-а… — мурлыкнула гостья, жмурясь. — Я — женщина дорогая!
— Заходи, «дорогая», заходи! Только вот угостить нечем, сама только что пришла.
— Да ладно, — качнула Елена чемоданчиком, — перебьюсь как-нибудь.
— Не разувайся!
— Не буду, — обронила Фон Ливен, дефилируя. — Рит, а товарищ Динавицер ничего тебе не сообщал? Я имею в виду, по части твоих достославных предков?
— Н-нет, — встрепенулась девушка, — а он что-то выяснил?
— Да так, кое-что… — Елена небрежно повращала пальцами. — Но я его вовремя удержала.
— Удержала? — Ритины бровки удивленно задрались. — Не понимаю… Зачем?
— Не только удержала, — сказала Фон Ливен, вытягивая палец в назидание, — но еще и подписку о неразглашении взяла, для его же блага. Изя ваш сильно рисковал, влезая в это дело. Твоей родословной, Риточка, интересовались все, кому не лень, включая ЦРУ и МИ-6, а эти и кокнуть могут. В общем…
— Да ты садись, — засуетилась Рита, усаживая гостью, и выпалила: — Излагай!
— Слушаюсь, — сверкнула зубками гостья. — Это не мы, это еще товарищ Андропов, как только понял, что у тебя с Мишей всерьез и надолго, велел раскопать про Риту Сулиму абсолютно всё до десятого колена… — тут в ее серьезном взгляде заиграло женское любопытство. — Ну-ка, ну-ка… Твой новый медальончик?
— Скорее уж, старый, — покраснев, Рита вытянула цепочку из разреза платья, и на ее ладонь лег старинный дукат, закатанный в белое золото.
Фон Ливен бережно коснулась его, перевернув, и кивнула:
— Хм, это можно назвать историческим совпадением — потомки мятежного дожа хранят при себе дукаты Фальера! Да, Риточка, да… — утишила она голос. — Твое родство с Марином Фальером — не легенда, а факт, подкрепленный строгими документами. Ну, коли волей случая ты и без того приоткрыла тайну своего происхождения, то Борюсик… э-э… Борис Семенович разрешил ознакомить тебя с твоей же родословной… В полной мере.
Елена открыла чемоданчик, и вытащила переплетенную книгу размером с том БСЭ.
— Здесь, — женская ладонь мягко прижала кожаную обложку, — ты найдешь всё, что накопали на твоих пра-пра-пра… наши специалисты и коллеги из дружественных служб. Фактически, это история Европы от Крестовых походов до наших дней, но как бы глазами одной семьи, одного рода.
— Хм… — Ритины бровки слегка приспустились. — Елена, где я — и где крестоносцы?
— Рядом, милая, — пропела княгиня, — рядом! Интересуешься, как достойные потомки славного дожа очутились в России? Вот, смотри… — она открыла заложенные страницы. — Ну-у, можно начать с того, что Сулима — дворянский род, ведущий свою историю со времен Екатерины, но лучше… Так, смотрим… Вот донесение казацкого есаула от двадцать пятого октября 1812 года. Тут он перечисляет имена и фамилии французских солдат и офицеров, взятых в плен под Малоярославцем. И среди них — капитан Жерар де Фальер. Дальше интересней… — Елена перелистнула страницу. — Вот Особый циркуляр Министерства Иностранных Дел Российской Империи от четвертого июля 1813 года — всем военнопленным Великой Армии Наполеона предлагается принять российское подданство — постоянное или временное, на срок от двух до десяти лет. А вот — прошение на имя Его Императорского Величества Александра Первого от капитана Жерара де Фальера с просьбой принять его в российское подданство и взять на службу в Российскую Императорскую Армию. Заметь, он писал сам, по-русски, хоть и с помарками, но довольно грамотно. И резолюция императора на прошении: «Принять в подданство. После присяги определить в дворянское сословие».
— Здорово… — выдохнула Рита очарованно.
— Чертовски здорово! — подхватила Фон Ливен. — Ты только представь себе — шестьдесят тысяч французов подали такие прошения, и почти все написаны на языке Гюго и Дюма! А вот Фальер пользовался родной речью Пушкина! Почему? Ведь Александр I прекрасно знал французский! Ищем ответ… — лукавая улыбочка изогнула женские губки. — И… находим! Через месяц после принятия присяги Фальер обвенчался с некоей Анисией Лисянской, дочерью помещика Полтавской губернии, кстати, родственницей того самого Юрия Лисянского, командира шлюпа «Нева», что вместе с Крузенштерном сходил вокруг света… Амурная мотивация! Тут любой язык вызубришь наизусть, лишь бы признаться в любви своей милой! А вот копия из церковно-приходской книги. Правда, здесь Фальер уже Георгий Александрович… Или вот, еще одна копия, только с другого прихода — в 1820-м у Георгия и Анисии родилась дочь, которую назвали как? — ладонью Елена прикрыла ответ. — Угадаешь?
— Маргаритой? — выдохнула Гарина.
— Правильно! Она была их единственным ребенком, а когда выросла, стала женой Афанасия Сулимы. Ну, как? Интересно?
— Не то слово!
— Ну, тогда на — и читай! И храни — такая книга стоит золотом по весу. О, совсем забыла похвастаться! У меня теперь тоже есть кое-что за душой! — Елена вытащила из-за пазухи эмалевый медальончик по типу того, что носила Зинаида Юсупова, только с портретом легендарной Шарлотты Карловны фон Ливен. — Это ей император Николай Первый пожаловал княжеский титул! — полюбовавшись, Елена вернула украшение обратно в ложбинку между грудей. — Вот так вот, любезная донна Фальер!
Тот же день, позже
«Бета»
Москва, площадь Дзержинского
За решеткой я не сиживал, если только турецкую «зону» не считать, поэтому «внутрянка» КГБ была мне внове. Хотя тюрьма какая-то не настоящая. Больше похоже на комнату в студенческом общежитии, разве что окна нету, а полуподвальное прячется за стальным жалюзи.
Койка, как койка. Теплое верблюжье одеяло, чистые простыни. Стол, стул, шкаф. И свет не горит весь день — вон выключатель у двери. Щелк! — и делаем ночь.
Да и дверь обычная, сколоченная из дерева. Толстая — ничего за нею не слыхать. Отворялась она трижды в день — и мне заносили завтрак, обед или ужин. Ничего так, есть можно.
Сегодня на обед был борщ с кусочками мяса, пюре с котлетой и компот. Чего б так не жить? Я и жил. Поразительно, но именно теперь, в заключении, ко мне вернулось прежнее душевное спокойствие.
Страхи
