— Представьтесь! — Воронов слегка напряг голос.

— Ты на вопрос отвечай, а не выделывайся тут, — довольно вежливо предложил майор. — А то осложнишь себе жизнь.

— И по какой причине?

Майор уже собрался в своей, видимо, естественной манере повысить уровень угрозы, но Воронов выставил ладонь вперед-вверх и продолжил:

— Вы обязаны представиться мне и объяснить свои требования. Есть приказ, если вспомните, майор.

— Я тебе не «майор», а господин майор, понял?

И снова Воронов выразил свои мысли в нарочито вежливом тоне поучения:

— Какой же «господин» находится на окладе у государства?

Для майора причинно-следственная связь оказалась слишком сложной. Он, конечно, рад был бы что-то сказать, но не мог сообразить, чем и как его обидели. Хотя обиду-то сразу чуял и просто автоматически произнес формулу, видимо, всегда помогавшую:

— Тут власть — я!

— Власть у нас одна. В Москве. До нее ты не скоро дотянешься!

«Тыкнул» продуманно и намеренно: майор явно задумался. Видимо, он впервые столкнулся с тем, что ему возражает кто-то кроме очевидного начальства. И сделал вывод: а хрен тебя знает, незнакомый мужик, надо ли с тобой связываться.

Майор все еще раздумывал, когда из-за спины Воронова раздался голос запыхавшегося Кашубы:

— А вы уже приехали, товарищ майор? А я звоню вам, говорят, уехал — жди! А тут и ждать вроде как некогда. Вы, товарищ майор, обещали данные экспертизы привезти.

Участковый говорил без пауз, и оба — Воронов и майор — уставились на него.

Кашуба, наконец, замолчал.

— У тебя почему посторонние гуляют по месту преступления?

Майор решил всю вину возложить на участкового: все равно тот не возразит.

И ошибся.

— Так, товарищ не посторонний, он показания давал!

— Да? — удивился майор и повернулся к Воронову. — Ну, так что же вы сразу-то не сказали. Потому я на вас и обратил внимание. Извиняюся, конечно.

Обернулся к Кашубе:

— Давай сюда протокол.

— Дак, в процессе, говорю же, я бегал вам звонить, — снова затараторил Кашуба.

Воронов удивился тому, как артистичен участковый, буквально провоцируя майора на простой начальнический крик, который обижает, конечно, но никакого серьезного вреда в себе не несет.

— Ох, Кашуба, Кашуба, — принял предложенный план майор. — Ну, извиняйте, товарищ приезжий. Можете тут подождать, пока мы осматриваем, а можете и домой пойти?

Он повернулся к участковому:

— Ты ведь знаешь, где найти товарища, если что?

— Ну а как? — почти обиделся старлей.

Майор повернулся и, не произнеся ни слова, вошел во двор. Видимо, он решил, что это лучшее решение. Воронов посмотрел на Кашубу, подмигнул ему и отправился ко двору Нателлы.

Ирма сидела за столом и курила. Вид у нее был недовольный.

— Ну, а ты как бы себя чувствовал после марш-броска в триста кэмэ? — скривилась она. — У меня вся задница болит, между прочим, велосипедист.

Бабка тем временем накрыла на стол, не спрашивая Воронова, что он будет есть. Ей нравилось, что он без слов поглощает все, что она выставляет на стол.

— Что там у Овсянникова-то слышно? — спросила она после того, как стол был собран и Воронов принялся за еду.

Воронов отделался десятком фраз, не более, отговариваясь тем, что участковый его никуда и не пускал.

— Надо было тебе в домике его посмотреть, — внезапно сказала бабка. — У него там много чего должно бы быть.

— А ты откуда знаешь?

Ирма повернулась к ней так резко, что бабка вскрикнула:

— Ты чего, дура, меня пугаешь?

Потом поправила узелок платка, покрывавшего голову:

— Мы, как-никак, в одной деревне живем, иногда друг к другу ходим. То на чай, то на рюмочку, — таинственно отговорилась Нателла. — Может, он говорил, может, старуха его.

— Да, были мы с тобой в этой избушке, — напомнил Воронов Ирме. — Ничего особенного там и нет.

— Ага, а он первому встречному сразу скажет: вот тут у меня самые важные бумаги и лежат?

— Бумаги? Почему именно бумаги? — спросил Воронов, и ему показалось, что Ирма немного смешалась. — Он вроде про бумаги не говорил ничего.

Воронов посмотрел на нее внимательно.

— Или ты что-то такое знаешь, о чем я и не догадываюсь?

Ирма окончательно смутилась и обозлилась.

— Что ты меня все выспрашиваешь? Мы с тобой вместе были и у Овсянникова, и у Скорнякова, и ты слышал все, что и я!

— Да не кричи ты, — попробовал ее урезонить Воронов, но Ирма вскочила и ушла в избу.