Шрифт:
Закладка:
Несчастный случай.
В этих двух словах скрывалась чужая трагедия, которую Дилан мог понять в своей голове, но ощутить — нет. Только вот что-то его беспокоило. Нутром он чувствовал, что полиция упускает что-то… и не мог не думать о бездне, в которую вглядывался каждый день, встречаясь взглядом с глазами индейской шлюхи, гниющей на дне ютского озера.
Она продолжала приходить к нему, пусть он и уверял Оуэна и Майлза, что это — лишь их чувство вины, гиперболизированное и превратившееся в галлюцинацию. Девчонка садилась на край его постели, дотрагивалась до него и ухмылялась. Дилан смотрел на неё, не мигая, и ждал.
Ждал, когда она уйдет.
Или вцепится ему в горло.
Сделает хоть что-то. Может, он хотя бы тогда испугается до обморока?
Глаза начинали слезиться, он моргал, и девчонка исчезала.
Он почти к ней привык.
Разумеется, она была не настоящей. Тогда что так беспокоило его, царапалось где-то за ребрами, твердя, что он упускает что-то важное?
— Я должен собираться на вечеринку, — Дилан с сожалением отстранился от Лекси. — Братство устроило маскарад.
— Идешь туда с Линдой? — Лекси довольно потянулась, светлые волосы рассыпались по подушке. — Жаль, я не могу пойти с тобой, уже обещала мужу присоединиться к нему за ужином с деловыми партнерами. Устроила бы там фурор.
— Не сомневаюсь, — он представил, как она, в одном из своих шикарных платьев в греческом стиле, появляется на студенческой тусовке. Пьет с ними наравне, смеется, курит травку и отсасывает ему в тёмном уголке, куда не проберется ни один из приглашенных, если не знает дом «Каппа-Тау-Сигма» так, как знал Дилан.
В паху аж заныло. Дилан сжал губы: нет уж. Не сейчас. Он должен собираться.
— У Линды есть приглашение, — прохладно ответил он.
— Значит, не придёт, — пожала плечами Лекси. — Надо будет сказать ей, что вечеринки братства лучше не игнорировать, если она хочет произвести хорошее впечатление. Иди сюда, — закинув ногу на его бедро, она потянула Дилана обратно, в ворох простыней. — Тебе ведь не надо краситься на вечеринку, правда?..
Алексис целовала его в шею, и Дилан откинулся на спину, сдаваясь, позволяя ей ладонью обхватить его член. В постели с ним Линда была куда менее смелой, хотя из неё вышла хорошая ученица. Или она берегла свои умения для кого-то другого.
Плевать.
Мягкие, настойчивые пальцы Алексис умело ласкали его. Дилан прикрыл глаза, подаваясь бедрами в её ладонь и наслаждаясь волнами удовольствия, поднимающимися из самого низа живота вверх по груди. Губами Лекси снова прильнула к его шее, целуя, покусывая и зализывая укусы.
— Лекс… — выдохнул он.
И вдруг почувствовал, что её прикосновения изменились, а кожа на ладони стала скользкой и липкой.
Распахнув глаза, Дилан увидел её.
Ту индейскую шлюху.
Она сидела на его бедрах; от её тела шла вонь разложения, и она ухмылялась. Индейская тварь ухмылялась так, будто имела право быть с ним в постели. Свободной рукой она вцепилась в его шею, сжимая и давя. Воздух в легких заканчивался стремительно.
Этой сучке всё же удалось застать его врасплох…
Дилан и сам не понял, как из последних сил вывернулся из её хватки, перехватил её липкое, склизкое тело и швырнул на кровать, рукой ухватил за горло…
…а, когда моргнул, она снова пропала, и под ним лежала Лекси, изумленная, но отчего-то не напуганная.
Видимо, он не успел применить всю силу, и она решила, что это его новый кинк во время секса.
Черт.
Дилан чувствовал, как на спине выступили капли пота. Он мог задушить Лекси. Он мог убить её здесь и сейчас. Хорошо, что не применил полную силу.
Не успел.
— Блять… — выдохнул он, обрушился на кровать. — Прости, что-то в голове перемкнуло.
Лгать он умел. Очередное вранье слетело с губ легко и просто, хотя сердце тяжело билось о ребра, выдавая его замешательство. Галлюцинации становились опасными. Он должен найти способ контролировать их, пока они не стали контролировать его самого.
Звоночек был очень тревожным.
Он не мог позволить какой-то полуразложившейся шлюхе определять его жизнь. Она мертва, а он — жив.
— А мне понравилось, — Лекси потянулась, поцеловала его в плечо. — Даже жаль, что тебе уже пора.
— Жаль, — согласился Дилан.
И снова соврал. Именно сейчас ему было вовсе не жаль.
Сон так и не шёл. Дилан даже подумывал отправиться на озеро, но в пять утра туда уже наведывались и джоггеры, и любители гребли, и местные собачники — слишком много людей, чтобы он мог чувствовать себя комфортно. Бессмысленные толпы его раздражали так же сильно, как и бесполезный разброд и шатание.
Воскресное утро он встретил на пробежке.
* * *
Оуэн чувствовал себя так, словно его вывернули наизнанку. Первые минуты после сообщения о смерти Майлза просто выпали из памяти. Новость оглушила, и какое-то время окружающий мир вообще перестал существовать. Боль, вспыхнувшая в груди, была такой резкой и острой, что напоминала сердечный приступ.
Кажется, он осел на пол.
Кажется, кто-то подхватил его.
Оуэн помнил, что плакал, а в груди свистело болью. Белла обнимала его, целовала в макушку, шептала что-то успокаивающее, но он не слушал.
«Это она убила Майлза»
Она. Индейская сучка. Она вернулась мстить.
Нет, этого точно быть не может. Призраков не существует… но кого тогда он видел все эти дни и недели? Психика Оуэна трещала по швам, вот-вот норовила съехать в полнейшее безумие. Только Белла держала его на границе сумасшествия и рациональности.
Только она.
Если бы Оуэн только мог ей всё рассказать…
Сейчас, пока Белла прижимала его голову к груди и гладила по волосам, путаясь в прядях тонкими пальцами, Оуэн чувствовал, как слёзы обжигают ему глаза, а признание скребется в горле. Смерть той девчонки с каждым днём становилась всё тяжелее, а теперь — Майлз, и Оуэн ненавидел и себя, и Гаррета, и гребаную индейскую сучку, что мстит им даже из могилы.
