— Пусть знают богачи, — вскинул кулак Пантелей Пантелеич. — Что мы тоже люди!

Ко мне прибежала Фируза. Госпожа тут же принялась меня осматривать и вместо поздравлений задала вопрос:

— Как твоя рука, сынок?

— Всё хорошо, — успокоил я, заметив за её спиной Екатерину. — До свадьбы заживёт.

Не успел я и оглянуться, как вытянутый стол уже был накрыт разными блюдами и выпивкой. А Старейшина открывал бутылку шампанского.

— Заставил же ты нас всех понервничать, рядовой Шагайн, — улыбался старейшина. — Ох уж эти твои выкрутасы…

— Ой, не напоминайте даже! — покачала головой Фируза.

— Ладно-ладно, давайте о хорошем, — закивал Старейшина. — Помолимся Богу, что наш сын вернулся живым и здоровым!

— Почти здоровым, — шепнула на ухо Екатерина, зайдя из-за спины. — Я соскучилась.

Я улыбнулся.

— Все за стол! — скомандовала тётушка Елена. — ДЕ-Е-ЕТИ!

— Идём!

Через минуту все сидели на своих местах. Блюда с едой, напитками и соусами переходили от одного к другому. Постепенно двор под вечереющим небом наполнился смехом, шутками, обсуждением, да и простыми разговорами ни о чём. Тёплая атмосфера сладким мёдом разлилась по моей душе, поэтому я и не думал покидать этих людей. В какой-то момент Екатерина шепнула мне, что хочет побыть со мной наедине. Я и согласился, поднявшись со стола и пожелав членам семьи приятного вечера со словами, что устал. Екатерина пошагала меня «проводить».

Но стоило мне открыть ворота, как глазам открылась картина: четыре автомобиля представительского класса парковались у пристанища. Рослые мужчины начали выходить из машин и становиться в строй.

Екатерина даже испугалась, сжав мою руку и шагнув мне за спину.

Но беда миновала. Один из мужчин открыл заднюю дверь, и перед нами из машины вышла могучая фигура Михаила Громова. Мужчина выглядел слегка растерянным, что не было свойственно его ауре и очертаниям лица.

— Добрый вечер, юные господа, — величественным голосом поприветствовал нас Михаил, а затем перевёл взгляд на меня. — Я бы хотел поговорить. Видишь ли, пока ты был в лечебнице, я не мог навестить тебя, да и не думал, что ты будешь рад меня видеть. Сегодня мне сообщили, что ты выписался. Вот, поэтому я решил явиться в это… место.

— Насколько важна конфиденциальность разговора? — я поднял бровь.

— На самом деле, это не тайна.

— В таком случае, — я шагнул назад, приоткрыв ворота. и кивнул в сторону двора, где скопилась дюжина стариков. — Вы, господин Громов, приглашены на семейный ужин.

Михаил слегка поморщился, краем глаза глянув на бедных стариков, которые пока не знали о его присутствии. Он оглянулся на свою охрану, выпрямил плечи и кивнул.

— От чашечки кофе я бы не отказался.

Глава 20

— Тут ты и живёшь, я так полагаю? — спросил Михаил Громов, с любопытством оглядывая всё вокруг.

— Считаю это место своим домом, а людей, проживающих здесь, своей новой семьёй, — я улыбнулся.

— Вот как.

Мы остановились у вытянутого стола. И стоило беднякам, ужинающим за столом, заметить фигуру Михаила Громова, как те застыли с приоткрытыми ртами. Весёлые разговоры в миг стихли, а некогда тёплая атмосфера обрела нотку напряжения.

Сейчас каждый смотрел на Князя с растерянным выражением лица и не мог понять, зачем он здесь. Даже детки уловили резко сменившееся поведение взрослых и начали переглядываться.

— Приятного аппетита, господа, — Громов вежливо поприветствовал бездомных.

В ответ бедняки лишь кивнули и обратили взор на старейшину. В глазах каждого читался вопрос «он что, собирается нас выгнать?».

Старик аккуратно сложил вилку и нож, оставив свою тарелку, сделал жест рукой — и бездомные тут же начали подниматься со стола и покидать свои места, забирая любопытных детей с собой и забегая в дом. Женщины быстро принялись убирать яства со стола, стараясь не смотреть в нашу сторону. Всё произошло настолько оперативно, что через пару минут во дворе никого не было, зато из окон затхлого дома торчали любопытные мордочки.

Старейшина вышел из-за стола и пошагал к нам.

— Михаил Михайлович, рад приветствовать, — говорил он вполне спокойно. — Чем могу быть обязан? Вы, право, обескуражили нас своим присутствием. Полагаю, что-то важное, раз это заставило вас лично посетить наш скромный дом.

— Мой сын, — лаконично отозвался Михаил, покосив глаза на меня. — Тон разговора комплиментарный, поэтому не воспринимай моё присутствие в штыки.

Старейшина кивнул.

— В таком случае, я передам нашим людям, чтобы накрыли на стол, — он выдохнул от облечения и даже улыбнулся, махнув рукой куда-то в окно, а затем пошагал к столу. — Присаживайтесь, ваша светлость.

Бездомные в лицах Фирузы и Серафимы Прокофьевны выполнили просьбу старейшины быстро. Не глядя Громову в глаза и стараясь дышать как можно тише, они принялись расставлять перед нами посуду. Через несколько минут на столе, который десятью минутами ранее ломился от разной еды, не было ничего лишнего. Три чашечки, аккуратный самовар и плюшки с тортом и конфетами.

— Благодарю, — попытался показаться любезным Михаил, но женщины испуганно кивнули и забежали обратно в дом.

— Костя, сынок, поухаживай за гостем, — попросил Старейшина.

Я осторожно поднёс стакан к самовару и наполнил его водой.

Михаил же начал разговор с добрых слов. Он похвалил старейшину за приятную атмосферу в пристанище, опрятный вид жителей, чистоту вокруг и отсутствие запахов выделений. Отметил, что с последнего его визита двор сильно преобразился и сейчас не так уж и напоминал о том, что здесь обитают бездомные люди.

А затем князь перешёл на вопросы. Спросил о том, как вышло, что я стал членом его семьи, узнал причину моих изменений и аккуратно поинтересовался, есть ли у меня вредные привычки. Старейшина в ответ не лукавил, говорил прямо и по делу. Рассказал о моём предсмертном состоянии, из которого меня вывели с трудом, хорошо отозвался о моих внешних изменениях и отметил, что признаки зависимостей в моём поведении отсутствуют.

— Если бы вы, господин, поглядели на Костю двумя месяцами ранее, сейчас бы попросту не узнали парня, — подытожил старик. — Изменения он претерпел колоссальные.

— Даже не буду спорить, — фыркнул Громов, покосившись на меня. — В любом случае, благодарю тебя за то, что не оставил парнишку умирать. Сейчас на него приятно смотреть, и я даже не стыжусь, что он мой сын. И женщине от меня благодарность передай, которая сына из могилы вытаскивала.

— Как тут не передать. Передам, господин, — отозвался Старейшина.

Далее вопросов от Громова не последовало. Он принялся рассказывать о том, каково было его удивление, когда я появился на Московском турнире. Напомнил о том, что считал меня мёртвым и даже устраивал траур. В ходе рассказа ненависть ко мне за прошлое у Громова куда-то улетучилась. Михаил всё реже смотрел на меня с пренебрежением. Наоборот, чем дальше заходил разговор, тем больше отцовской любви было в его глазах.

—…а после победы сына на турнире только мёртвый не позвонил мне, — качая головой, заключил Громов. — Многие люди знали прошлую историю Марка Громова, поэтому и их удивлению не было предела.

Старейшина усмехнулся в нос.

— Господин, поверьте, я и сам, признать честно, отнёсся скептически к его участию в турнире, — признался он. — Но… как говорят у нас, бездомных, цель оправдала средства.

— Подписываюсь под каждым словом, — кивнул с согласием Громов. — Клеймо позора семьи, можно сказать, смыто, а род Громовых снова считается одним из сильнейших в Империи.

Всё бы хорошо, если бы я не знал о их проделках с монстрами из тумана. Не знаю, осведомлён ли сам Михаил о подпольных боях, которые устраивает Юрий, но тем не менее. Это даже больше бьёт по репутации, чем сын-наркоман.

— Но ты должен понимать, сын, слово Князя непоколебимо, — на этот раз Громов обратился ко мне. — И если я принял решение изгнать тебя и оставить без наследства, оспорить моего решения ты не сможешь, даже если погибнешь, спасая мою жизнь.

Я усмехнулся.

— Меня не волнует наследство.

— Да, я наслышан об этом. И даже рад, что тебя не сломало моё решение. Я разговаривал с Юрием, и он передал твою просьбу присвоить тебе статус, — кивнул Михаил. — Признаю, я думал об этой просьбе долго, но в конце концов пришёл к выводу. Я не давал слова, что закрою тебе все попытки встать на ноги. Не давал слова, что не позволю тебе измениться и исправить свою жизнь.

Я молча кивнул, слушая.

— Ты показал изменения в лучшую сторону, и Московская знать это заметила тоже. После десятка просьб присвоить тебе статус я не смог отказаться, — наконец улыбнулся Громов, качая головой. — Отныне процесс