Койя покраснела и отдала приказ кофеварке.

— И не куришь к тому же, — печально прищелкнул языком ван Рийн. — Нет, в мои годы молодежи не забивали голову подобной дурью.

— Некоторые из нас стараются жить по совести и с мыслями о будущем, — вскинулась Койя. — Прости, пожалуйста, — добавила она через секунду. — Я совсем не хочу быть ханжой.

— А кто же ты еще? Интересно вот, это Дэвид Фолкейн воспитал тебя подобным образом или ты его? Ха-ха, спектроскоп показал бы, что твое лицо удаляется со скоростью света! Ты там поосторожнее. — Ван Рийн взмахнул трубкой. — Он — отличный мальчик, только вот он уже давно не мальчик. Вполне возможно, что у этого парня растет где-то дочка твоего возраста, а он и сам об этом не знает.

— Мы с ним просто друзья, — негодующе откликнулась Койя, садясь на краешек кресла. Она сплела пальцы, сжала их коленками и твердо взглянула в черные бусинки деда. — Можешь себе представить, какой сумбур у меня в мыслях, когда я все думаю и думаю, куда это мы направляемся, а ты ничего не говоришь?

— А тебя никто сюда не затаскивал, ты сама навязалась, да еще при помощи шантажа.

Спорить было трудно, Койя и вправду грозила растрезвонить те сведения, которые добыла по просьбе деда, и таким образом снабдить его конкурентов чем-то вроде ключа. А убедить ван Рийна оказалось совсем нетрудно — предупредив о возможных опасностях, он сразу же, без малейшей паузы, прорычал, что нуждается в астрофизике и что действительно лучше бы сохранить все это предприятие в пределах семьи.

«Надеюсь, Господи, как я надеюсь, что он поверил, что мной движет только страсть к приключениям! Наверняка ведь верит, да еще льстит себе, что я много от него унаследовала… Он никак не мог догадаться, что настоящая причина — страх за Дэвида, который может тоже оказаться втянутым в эту историю, и к тому же — неподходящим образом. Знай он об этом, сказал бы просто „иди ты к черту и трепись, кому хочешь“, и я бы осталась, как миленькая, и молчала бы себе в тряпочку. А теперь… Дэвид, что бы ты там ни сделал, я здесь, и я буду твоим адвокатом».

— Я еще могу понять, почему ты не рассказывал мне ничего на яхте. Как ни подбирай команду, там всегда может оказаться коммерческий или правительственный шпион, способный организовать подслушивание. Ну а потом-то, когда в системе Кетлана мы перебрались на этот корабль, а яхта двинулась дальше, словно ты так и остался у нее на борту, и эта яхта много недель не зайдет ни в один порт, почему же ты и тогда продолжал молчать?

— Знаешь такое блюдо — поросенок в собственном желе?

— Что?

— Варят его, понимаешь, в собственном соку. Может, я хотел тебя наказать именно таким образом. Ха-ха-ха! Здесь опять то же самое, — продолжил ван Рийн, не вознагражденный за шутку и тенью улыбки. — Не мог я быть уверен в команде на все сто процентов. Ифрианцы бесстрашны и, как я сильно подозреваю, гораздо честнее людей. Но ведь такое сравнение — еще очень слабый комплимент, nie? Нас могли подслушать и… понимаешь, Хирхарук признал, что даже он не может с точностью предсказать, какова будет реакция некоторых из членов экипажа. Он изо всех сил старался, чтобы все они были из его собственного чота, но не вышло. — На языке планха это слово обозначает основную общественную единицу, большую, чем племя, меньшую, чем нация, а по своим культурным и религиозным характеристикам не имеющую земных аналогов. — Некоторые здесь вообще не принадлежат ни к одному чоту, они — из совсем других общественных систем. У ифрианцев этого добра не меньше, чем в Содружестве, а пожалуй, и больше, техника не успела еще подравнять различия.

Звякнула кофеварка. Койя встала, налила себе чашку, вернулась на место и отпила глоток. Эти теплота и аромат придавали бесконечному космосу какое-то подобие уюта.

— Нам предстоял долгий путь, — продолжил торговец, — и уйма шныряния из стороны в сторону, пока мы не найдем то, что, возможно, является целью всего этого предприятия. А тем временем Хирхарук — и я, в меру скромных сил своих и возможностей — прощупывали этих членов экипажа, которые не из Ржаных Полей, начали их немного понимать и… хоккей, он считает, что им можно доверять, вне зависимости от того, каким образом обнаружится правда и какой она будет. А теперь, как тебе уже известно, мы обнаружили объект, который вполне может оказаться маленькой, простой и легкой разгадкой всей этой загадки.

— Что такого уж маленького в сверхновой? — с вызовом спросила Койя. — Даже если она потухшая.

— Когда мне задают вопрос, каково быть таким старым, как я, — несколько неопределенно ответствовал ван Рийн, — я обычно отвечаю: «Не так уж и плохо, если принять во внимание альтернативу». Ласточка, да здесь такая альтернатива, что рядом с ней история с шеннами — детские игрушки.

Койя чуть не расплескала кофе. Она была еще подростком, когда всех всколыхнула сенсация — что в Торгово-техническую Лигу проникли агенты чужой расы, обитающей вне пределов господства Технической цивилизации и испытывающей к людям смертельную вражду, что едва удалось избежать войны и что главными спасителями являются ее дедушка и команда корабля с названием «Через пень-колоду». В тот день Дэвиду Фолкейну было присвоено — без оповещения — звание бога (второй степени). Она иногда задумывалась, догадывается ли он об этом, а если да, то знает ли, что позднее, когда она уже повзрослела, их случайные совместные прогулки ничуть не лишили прежнего бога этого звания, разве что добавили ему некоторые человеческие черточки.

— Ты что, догадалась, что мы ищем остатки сверхновой? — подозрительно прищурился ван Рийн.

— Ты поручил мне изучить эту проблему, а вскоре объявил о своих планах отправиться на «развлекательную прогулку». — Койя старалась говорить как можно суше. — Связать одно с другим было совсем не трудно.

— И ты догадываешься, с чего это мне потребовался белый карлик или там черная дыра вместо хорошего стакана красного вина?

У Койи слегка застучало в ушах.

— Да, пожалуй, я и это сообразила. — И думаю, что Дэвид вполне мог догадаться об этом раньше любого из нас, лет десять тому назад. Когда ты, дедушка, попросил меня потихоньку воспользоваться…

… банками данных и компьютерами лунного Астроцентра, где она работала. Ван Рийн дал тогда типично ванрийновское загадочное объяснение: «Вполне