Мы с Бертом отошли от окна.

— Ладненько, — сказал он. — Вот и все пятеро, включая этих троих. Они сейчас вместе. Это хорошо. Не будет болеть голова за того, кого не было в квартире. Это он, на диване.

— Ты уверен?

— Я знаю, кто они, — сказал Берт. — Они тут не то чтобы давно, но и не прямо вчера появились. Это та самая банда, о которой я говорил. Прибирают к рукам район. Раньше ходили в шестерках, а теперь вот поднялись и пытаются урвать кусок территории для себя. Их всего пятеро. С двумя мы разобрались.

— Что будем делать?

— Ну, проще всего было бы порешить их во сне, поодиночке. Но, как говорится, мы имеем, что имеем.

— В смысле?

— В смысле, их больше, чем я ожидал. Надо вернуться к машине, малыш.

Мы отправились к машине. Берт достал из багажника двуствольный обрез. Приклад тоже был спилен. Берт зарядил оба ствола патронами из коробки в багажнике, потом зачерпнул еще горсть патронов и спрятал в карман.

— Надеюсь, мне она не понадобится, эта дура. Слишком громко бабахает.

Мы пришли обратно к дому. Засели в засаде в кустах и просидели там около часа. Не разговаривали, просто ждали. Я вспоминал, как все было с отцом. Как я приставил к его голове пистолет. Как он смотрел на меня. Получилось неплохо, на самом деле. И два сегодняшних парня. Я их не знал. Я их видел впервые в жизни, но я не жалел о том, что сделал. Может, я похож на отца больше, чем мне хотелось бы думать.

Наконец Берт повернулся ко мне:

— Слушай, сынок. Мы можем вернуться в другой раз, когда они будут спать. Может, если они разделятся, этот третий уедет к себе… Тогда нам будет проще. Или можно вломиться к ним внаглую прямо сейчас и закончить все разом.

— Давай закончим все разом.

— В гостиной две двери. Если мы войдем одновременно с двух разных сторон, то сможем их завалить, прежде чем они успеют понять, что происходит. И вот что: если там окажется кто-то еще, нам придется убрать и их тоже. Слышишь меня?

Я кивнул.

— Постарайся не попасть под перекрестный огонь, — сказал Берт. — И сам смотри, куда палишь. Будет обидно, если один из нас ненароком уложит другого.

Мы подошли к задней двери, Берт взял ломик и вскрыл замок. Раздался треск, но не громкий. Не такой, чтобы его можно было услышать при воплях телевизора.

Внутри мы разделились. Берт пошел по коридору направо, а я — налево.

Только парень с моей стороны заметил нас прежде, чем мы приступили. Высокий парень, который приходил в кинотеатр. Он попытался вытащить пистолет из кобуры на ноге. Это было не самое лучшее место, где держать пушку. Я выстрелил раньше. Пистолет с глушителем издал надрывный туберкулезный кашель, и высокому парню снесло пол-лица.

Тут вступил Берт с обрезом. Пальнул сначала из одного ствола, потом из другого. Уложил двоих, как нечего делать. Практически размазал по стенам. Звук его выстрелов в замкнутом помещении был таким, словно рванули две атомные бомбы.

Берт бросил взгляд на телевизор.

— Ненавижу эту программу, этот закадровый смех.

Я на секунду подумал, что он сейчас выстрелит в телевизор.

Мы быстро вышли из дома. Через заднюю дверь. Под рев закадрового смеха из телевизора.

К двери прикасался лишь ломик, в доме мы ничего не трогали, и можно было не беспокоиться об отпечатках пальцев.

Я думал, в соседних домах загорится свет, но они оставались такими же темными, как и раньше. Видимо, шум выстрелов в ночи был не таким громким, как мне показалось. Или всем было плевать.

Мы сели в машину, Берт пристроил обрез между водительским и пассажирским сиденьями, и мы поехали. Но не обратно в город, а в противоположную сторону. Подъехав к реке, Берт спустился под мост, выбрался из машины, тщательно вытер оба ствола и бросил в реку вместе с ломиком и глушителем.

Берт довез меня до дома, а когда я уже открыл дверцу и собрался выйти, попросил:

— Погоди, сынок.

Я сел на место.

— Слушай сюда. Мы с тобой крепко повязаны, и ты это знаешь.

— Крепче некуда, — кивнул я.

— Именно. Но сейчас я скажу то, что тебе не понравится, сынок. Больше ты ко мне не приходи. Не надо. Я сделал для тебя все, что мог. Больше, чем собирался. Теперь мое прошлое утонуло в реке, и пусть там и останется. Я люблю тебя, малыш. Я на тебя не сержусь, ты не думай, но лучше нам разойтись. Больше я в этих делах не участвую.

— Да, Берт.

— Без обид, ладно?

— Без обид, — сказал я.

— Ничего личного, но пусть будет так, как я прошу. И выброси эту коробку. Удачи, сынок.

Я кивнул и выбрался из машины. Берт уехал.

На следующий день я опять проводил Салли после работы домой. И провожал еще несколько вечеров, потому что ей было страшно ходить одной. В последний раз я проводил ее в понедельник, а на следующий день — во вторник — к нам должны были прийти бандиты.

Салли и Ловенстейны с ума сходили от беспокойства, но мистер Ловенстейн уже отложил сотню долларов для вымогателей. Другого выхода он не видел. Салли сказала, что ей все это очень не нравится, но она рада, что он решил заплатить.

Мистер