— Ладно, — ответил Мэтт, — хорошей жены из тебя тоже не выйдет.

— Ты боишься, что тебя побьет девчонка?

Дуэйн засмеялся. Мэтт ничего не сказал, но даже в слабеющем свете дня я увидела, что ему это не понравилось. Дуэйн не был таким же законченным мудаком, как Мэтт, но у меня есть золотое правило. Оно предельно простое и гласит: «Ты мудак, пока не докажешь обратное». Оно остается неизменным, даже если из них двоих лавры большего мудака я отдала Мэтту.

Он снова перевел на меня взгляд. Теперь уже я облокотилась на капот, и моя обтянутая синими джинсами попка упиралась в красный, словно спелое яблоко, «Додж Чарджер». Одной ногой я уперлась в бампер, высоко приподняв колено — мне казалось, что со стороны это смотрится клево. Палец я засунула в карман джинсов, будто у меня там были какие-то деньги.

И, видит бог, они там были.

Я улыбнулась Мэтту улыбкой кинозвезды (как я ее себе представляла), и попыталась изобразить из себя самоуверенную чиксу. «Чарджер», на который я облокотилась, принадлежал Томми, он расплатился за него, устроившись работать на неполный день. С таким же успехом автомобиль мог быть моим — меня-то он «любил» больше. Когда его вел Томми, «додж» скрипел шестеренками и издавал такие звуки, будто кто-то пытается забить кошку до смерти каботажной цепью. Но под моим чутким управлением он мурчал, словно тигренок, и несся со скоростью гепарда, которому подпалили задницу.

— Все девчонки из Техаса такие? — спросил Мэтт.

— Ну, в чем-то они похожи, — ответил Томми. — Но у Дженни есть своя изюминка.

— Вы, янки, боитесь, что я надеру вам задницы? — хмыкнула я.

Мэтт обернулся и посмотрел на дорогу. Солнце заходило в самом ее конце и будто таяло в земле, словно нагретое мороженое. Мне оно казалось каким-то северным солнцем, не таким, как у нас, в Техасе. Черт, да в Техасе оно было в тысячу раз ярче и горячее. Воздух тут, даже в конце лета, был слегка прохладный.

— Хорошо, — произнес Мэтт. — Она может со мной посоревноваться.

— Я не собираюсь вас благодарить за это, мистер Мэтт, — ответила я. — Блин, какой же ты пижон.

— Не подзуживай, — хмуро бросил Мэтт.

— Если ты не будешь соревноваться со мной, то тогда с кем? — продолжила я. — Здесь больше никого нет.

— Я думал, что выиграю деньги у Томми, а не у девушки, которая любит дергать за ручку КПП.

— О, ты-то уж точно никогда не узнаешь, за то я люблю дергать, Мэттью, — съязвила я.

Он посмотрел на меня кислым взглядом.

— Вот, что у меня есть, — сказала я, сунула руку в карман джинсов и вытащила пачку купюр, вид которой даже лошадь заставил бы задохнуться и прокашляться.

— Здесь, Мэттью, двести баксов. Ты когда-нибудь участвовал в гонках за две сотни баксов?

— Я боролся за деньги в два раза больше этих.

— Значит, ты точно можешь побороться и за двести.

— Мне тошно от мысли, что придется забрать твои деньги, детка.

— Просто покажи, из какого ты слеплен теста.

Мэтт повернулся к Дуэйну и сказал:

— Слушай, у меня всего лишь сто сорок баксов…

— Черт, — сказал тот. — С таким же успехом ты мог бы попросить мою энчиладу[57].

— Да ладно, чувак. Выручи меня.

Дуэйн вытащил из заднего кармана бумажник и достал оттуда несколько купюр. Энтузиазма при этом он проявлял не больше, чем человек, который удаляет верхний слои кожи со лба при помощи пинцета.

— Если проиграешь, вернешь мне вдвое больше, — буркнул он и отдал деньги Мэтту.

— Слышь, мужик, — опешил тот, — как это вдвое больше?

— Ну, ты же твердо уверен в победе?

— Хорошо, — согласился Мэтт. — Хорошо. Вжарим им. Посмотрим, как они справятся с этими заковыристыми поворотами.

— Что еще за заковыристые повороты? — напрягся Томми.

— Да есть парочка, — ухмыльнулся Дуэйн.

— Первый еще ничего, — уточнил Мэтт. — Но затем дорога так сужается, что, кажется, будь на корпусе еще один слой краски — и ты бы стер всю кору с деревьев. Проехать можно, но затем дорога делает еще один изгиб, рядом с карьером. Его называют Поворот мертвеца. Разгонишься слишком сильно — и вылетишь за край карьера прямиком в воздух. Но помрешь не от падения, нет, ты просто утонешь.

— Там что-то вроде озера, — вставил Дуэйн.

— Потом, если ты справишься с этим поворотом — а ты ведь справишься, я знаю, — мы финишируем на парковке у больницы.

— У больницы? — не понял Томми.

— Ты что, гребаный попугай? — не выдержал Мэтт. — Да, у больницы. А сразу за ней — городской морг. Можем закончить там, если хочешь.

— Больница, я думаю, вполне сойдет, — ответил Томми.

— В морге сейчас куча мертвых стариков, — сказал Дуэйн. — Проходила какая-то конвенция, и им стало плохо в отеле. Держу пари, что там сейчас около двадцати жмуриков. И в госпитале тоже остается много траванувшихся; некоторым так плохо, что они явно скоро купят билет в морг.

— Читала об этом, — кивнула я. — Кажется, это из-за какой-то плесени в вентиляции.

— Кто знает, — пожал плечами Дуэйн. — Точно можно утверждать лишь, что эта штука их убивает и отправляет прямиком в дом мертвых.

— Вернемся к гонке, — перебил его Мэтт. — Мы здесь для этого.

— Что насчет копов? — спросил Томми.

— Не беспокойся, — ответил Мэтт. — Они редко тут появляются.

— А что, если ты не прав, и они ждут